Спорить в Третьим никто не стал: все прекрасно понимали, что из себя представляет робот земной сборки. Пожалуй, только Пятый высказал некоторый интерес по поводу руководящих способностей этой машины.
— Нам выдадут оружие? — спросил Жак, переводя взгляд на капитана.
— Конечно, — Робертс хитро улыбнулся, — на улицах Мелии все ещё небезопасно. Люди привезли с собой на Мелии свои обычаи, а они не всегда достойны того, чтобы о них помнили и сохраняли. Но, старайтесь не пользоваться оружием на глазах у вашего начальника — Ида. Он очень не любит, когда кто-то размахивает пред ним бластером или даже перочинным ножиком. Надеюсь, я высказался достаточно ясно?
"Только железяки со сбоем в программе нам не хватало"- подумал Жак.
— Так что же будет у нас в арсенале? — спросила Миранда.
— Ничего особенного: бластеры против гуманоидных форм и аннигиляторы против ксеноморфов, — Робертс то ли умышленно хотел запутать новичков, то ли хотел внушить им мысль о серьезной опасности, которой подвергаются полицейские на Мелии. — Но это оружием мы применяем только в крайнем случае. Обычно достаточно шокера.
— Значит, район не очень спокойный? — поинтересовался Жак проформы ради, продолжая наблюдать за Идом.
— Это мягко сказано, господа. Например, сейчас нам задала работы банда Шорна. Но мы, с вашей помощью, разумеется, скоро с ней покончим.
Удивительное дело, но капитан оказался прав, и именно так все вскоре и произошло…
Поднимаясь по мраморным ступеням Дворца Правосудия, Гамильтон ощутил на себе пристальный взгляд камер слежения. Сколько же их здесь? Как бы в ответ на этот вопрос под новоиспеченным сенатором запульсировала ступенька, фиксируя его задержку на одном месте дольше положенного. Гамильтон тяжело вздохнул и продолжил подъем.
Достаточно широкий коридор вел в шикарный зал-амфитеатр. Попав внутрь, землянин слегка растерялся: сотни существ разных форм и мастей деловито скользили по всему помещению.
"Четвертый ярус, девятое кресло", — напомнил себе старик и поспешил занять отведенное ему место.
Едва он уселся, как под звуки торжественной мелодии в центре зала появилась трибуна, и к ней вышел уверенной походкой плотно скроенный человек лет пятидесяти. Крупные черты лица выдавали в нем начальника, а черный китель говорил о службе во флоте.
— Господа сенаторы, наше очередное заседание Его Величество поручил вести мне, и если не будет возражений, то я предлагаю побыстрее разобраться с нынешним делом и отправиться в казино.
По залу прокатился то ли гул одобрения, то ли ропот недовольства. Однако через мгновение сенаторы притихли.
— Он всегда так говорит, — трубчатолицый сосед Гамильтона кивнул в сторону председательствующего. — Вы, наверное, недавно в Сенате. Я вас раньше не видел.
— Меня зовут Гамильтон, — старик счел необходимым познакомиться с инопланетянином. — Вы правы: это моё первое заседание.
Трубчатолицый снова закивал:
— Приятно видеть, что нас — гуманоидов — становиться все больше. Моё имя — Чейши. Я здесь знаю все ходы и выходы. Вот, например, лорд Бальдуэн, который ныне ведет заседание, сейчас набирает силу. Поговаривают, что он скоро станет могущественней принцев, хотя лично я в этом сомневаюсь.
— А почему он в форме флота? — спросил Гамильтон, пытаясь понять, ради чего трубчатолицый затеял этот разговор.
Чейши тихонько засвистел — это было у него что-то вроде смеха или, точнее сказать, хихиканья:
— Неужели на Земле не знают, что адмиралы очень любят форму, независимо от того, какой они расы?
Гамильтон скорчил глуповатую физиономию: дескать, конечно, как же я мог забыть!?
— Сегодня ничего стоящего не скажут, — Чейши доверительно заметил землянину.
— Да?
— Можете не сомневаться. Много ли толку от совещания, если на нем не присутствует не только король, но даже принцы?
Гамильтону показалось, что в словах трубчатолицего действительно есть доля правды и немалая: отсутствие правящих особ автоматически превращало собрание в пустую формальность. Старик попытался расслышать, что говорит лорд Бальдуэн, но сенаторы вокруг были заняты столь громкими разговорами, что речь адмирала едва ли доносилась до первых рядов.
— Неужели никому не интересно, о чем говорит лорд Бальдуэн? — спросил старик у трубчатолицего собеседника.
— Я бы выразился иначе, — произнес чейши. — То, о чем сейчас говорит, вернее докладывает голограмма адмирала, всем давно известно — ведь это всего лишь месячный отчет о правительственных растратах, а здешняя публика осведомлена об этом, пожалуй, даже лучше адмирала. Интерес же представляет именно то, о чем сенаторы говорят между собой.