Все руки поднялись кверху, затем снова опустились для дружных аплодисментов.
— Итак, — резюмировал Тер-Степанов под рукоплескания и веселые восклицания товарищей, — отныне астероид Церера называется планетой Ким!
XI. Одиннадцать Робинзонов
— Все-таки, — обратился Тер-Степанов к Сергееву, — ты не сказал нам, почему ты так уверен, что это именно Церера?
— Бывшая Церера, — поправила Нюра.
— Ладно, бывшая. Почему же?
— Да вот, — Сергеев протянул ему книгу, которую он все еще держал раскрытой, — взгляни сам в таблицу. Полученная величина диаметра поразительно точно подходит к указанной в таблице величине диаметра Цере… планеты Ким. Длина радиуса получилась 382 километра, стало-быть, диаметр вдвое больше, 764 километра. А в таблице — 770. Разница ничтожная. Насколько мне известно, это не подходит ни к какому другому из членов солнечной системы. Да еще Солнце, как мы днем заметили, кажется настолько же удаленным, как это известно относительно Цереры.
— Бывшей, — вставила Нюра.
— Бывшей, — машинально повторил Сергеев, занятый своими мыслями. — Впрочем, правда, — продолжал он, — например, и другой из астероидов — Паллада — почти настолько же удален от Солнца. Но найденная нами величина диаметра не подходит ни к какому другому астероиду и ни к какой другой планете солнечной системы.
— А что, интересно, — проговорил Костров, который все еще был возбужден и взволнован больше всех, — какой вид имеет эта планета ночью?
— Вот что, товарищи, — сказал Тер-Степанов, — пробирайтесь к окнам, а я потом выключу свет и тоже приду туда. А то вы тут в темноте, пожалуй, и не проберетесь.
— Только смотри, свою шишку не ушиби, — насмеялась Тамара.
Пробраться к окнам было нелегкой задачей, так как надо было итти по круглой стене каюты, служившей теперь полом. К тому же, благодаря значительно ослабленной силе тяжести, приходилось сдерживать свои движения. Если же кто, забывшись, не рассчитывал движения, то его шаг превращался в огромный прыжок, и он натыкался на какую-нибудь вещь или на кого-нибудь из товарищей.
Когда все пробрались к окнам, Тер-Степанов выключил свет и ощупью пошел туда, к сужению конуса. Это удалось ему без особых приключений. У окон было тесно. Кто — то слегка отодвинулся, уступая ему дорогу, и он услышал мягкий, слегка пришепетывающий голос Тамары:
— Смотри!
Он прильнул к стеклу рядом с ней так близко, что чувствовал на щеке ее горячее дыхание и чуть щекочущее прикосновение ее всегда немного растрепанных волос. Привыкнув отдавать себе отчет во всех своих ощущениях, он отметил про себя, что это прикосновение было ему приятно и как-то волновало его.
Однако его сильно интересовала картина звездного неба, видимого с этой планеты.
Он увидел в небе, столь же черном, как и днем, множество звезд различных величин. Небо планеты Ким было усыпано ими гораздо гуще, чем земное. Семен узнал созвездия, виденные им с Земли. Не было Луны, как на Земле в новолуние, да и откуда было взяться Луне? Звезды не мерцали — это становилось привычным. Млечный Путь пересекал небо и имел точно такую же форму, как с Земли, но был видим гораздо отчетливее, чем на Земле в самую ясную безлунную ночь.{24} Среди звезд одна выделялась особенной яркостью и величиной. Она была гораздо крупнее самых ярких звезд, видимых с Земли, и сияла ровным металлическим блеском. Очевидно, и другие путешественники обратили внимание на эту звезду, так как Семен услышал из противоположного угла голос Нюры:
— Это не иначе, как Юпитер!
— Нюра положительно делает успехи в астрономии, — сказал откуда-то Сергеев голосом, в котором слышалась ласковая улыбка. — Ну, конечно же, это и есть Юпитер.
— Но тогда он слишком маленьким кажется, — удивился Семен: — Ведь мы здесь к нему гораздо ближе, чем на Земле. Ведь между Землей и Юпитером находится еще Марс.
— И все-таки, — возразил Сергеев, — Юпитер здесь всего раза в полтора ближе, чем от Земли. Он и кажется приблизительно втрое ярче.
Семен отошел от окна и снова, в глубокой темноте, добрался до выключателя и открыл свет. Все собрались около него.
— Ну, — сказал Семен, — теперь надо подумать, как мы будем устраиваться на этой планете…
— Она имеет имя, — подсказала Нюра.
— Совершенно верно. На планете Ким.
— А надолго ли мы здесь устроимся? — спросил Федя.
В самом деле, это был наиболее животрепещущий вопрос. Судьба спасла их от неминуемой, казалось, гибели. Что же им делать теперь?
— Я думаю, — сказал Веткин, — что первой и единственной нашей задачей должно быть стремление попасть на Землю.