— Значит, вы против регистрации брака, Халима-ханум? Почему?
— Потому что штамп в паспорте может соединить отнюдь не любящих, а даже душевно далеких людей. Мало ли таких случаев? Родители выдавали девушку за человека, которого она знать не знала. Сваты принесли денежный подарок, голову сахара — и сговор готов. Теперь сделать хоть шажок в сторону для нее уже преступление. Женщина попала в пожизненное рабство. Не так ли, Билал?
Тот солидно откашлялся.
— По-моему, женитьба не только биологическая потребность, но и социальный фактор. Полагаться на одно взаимное тяготение полов неразумно. Кампанелла в «Городе солнца» утверждал, что семью надо создавать по совету медиков, обеспечивая тем здоровое и активное потомство. Ну а всевозможное приукрашивание внешности косметикой и нарядами у Кампанеллы не только порицалось, но и жестоко наказывалось. Даже смертной казнью.
— Почему?!
— Потому что все силы человека должны расходоваться на полезный труд. Обезьяньи повадки рискуют перейти к детям. Это опасно для общества.
Кажется, Халима была повергнута в некоторый испуг таким бесстрастным объяснением. Мне захотелось приободрить ее.
— Ну, подобные меры в наше время излишни! Что плохого в том, если женщина нарядна и привлекательна? Хотя главное, разумеется, во внутреннем содержании человека. Каков он как личность?
Халима слушала меня молча, опустив глаза.
— А какое место ты отводишь любви? — не унимался Билал, который обожал отвлеченные споры.
— Любовь извечна. И каждое поколение убеждено, что именно оно восстало за попранное право.
— Но, состарившись, родители принимаются ущемлять права детей, не так ли?
— Это пережиток, — снова самоуверенно вмешалась Халима, — который держится еще в селениях, но в городе давно исчез без следа.
— Ой ли?
— Конечно. Моя мать, например, меня не принуждает.
— Но все-таки делает известные внушения? — настаивал я. — Убеждает, что будущий муж должен обладать тем-то и тем-то?
— У нас получился не разговор, а целое социологическое исследование, — сказал Билал. — Влюбленные обо всем этом не пекутся!
— Если мама что и говорит, то лишь по привычке, исполняя долг, — досадливо настаивала Халима. — Она вовсе не требует от меня повиновения.
— Значит, ты свободна в своих поступках?
— Абсолютно свободна.
— А что, если и твоя мать решила руководствоваться подобным принципом? — едко спросил я. — Если она гнет свою линию и направляет твою судьбу, как находит нужным?
— Не ставь Халиму в трудное положение, Замин. Ответить на такой вопрос вовсе не просто, — прервал меня Билал с некоторым беспокойством.
Но Халима уже сама круто изменила направление разговора, который изобиловало тайными намеками, понятными лишь нам двоим.
— Я хотела бы найти работу себе по вкусу.
— Вы ведь педагог, Халима?
— Да. Но мне не нравится моя профессия.
— И все-таки пошли в этот институт? — удивился Билал.
— Меня привлекла веселая студенческая жизнь, а вовсе не будущее занятие.
— Гм… странно. А что бы вы хотели для себя сейчас?
— Право, не знаю. Любая служба кажется мне скучной.
— Странно, — снова повторил Билал. — Я вот жду не дождусь, когда начну наконец самостоятельно работать. А ты, Замин? Тебе нравится быть шофером?
— Он вовсе не шофер, — живо отозвалась Халима. — У Замина диплом механика широкого профиля. Почти инженерное образование.
— Давайте не будем меня обсуждать, — решительно прервал я.
— Ах, меня вечно преследуют неудачи! — воскликнула обидчиво Халима. — Что ни задумаю, получается наоборот.
Билал рассудительно покивал:
— К сожалению, иначе и быть не может, дорогая ханум.
— Но почему же?
— Потому что вы пытаетесь плыть против течения и не хотите исполнять элементарных требований. Социальное бытие, как и биологическое, построено на определенных законах. Ничего не поделаешь!
— Когда человек вписался в эти законы, он жизнерадостен и полон жажды деятельности, — с охотой подтвердил я.
— Да вы сговорились, что ли, укорять меня?
— Просто у нас совпали мнения. Билал рассуждает как теоретик, а я с практической точки зрения.
— Выходит, одна я беспочвенная мечтательница? — Голос ее дрожал от сдерживаемого плача.
— Что вы, Халима! — поспешно сказал сердобольный Билал. — Вы так молоды, так хороши собою… Перед вами будущее!
— Не утешайте.
Она улыбалась и лила слезы одновременно. Оказывается, бывает и так. Поспешно сдернула шубку с гвоздя и, едва попрощавшись, исчезла в морозном тумане.