— Но почему же вы тогда возражали?..
— Погоди. Причина имеется, клянусь здоровьем. Шофера стали у нас увольняться. Если бы так пошло дальше, то на всей автобазе остались бы мы двое. Отгадка проста: привыкли подрабатывать на обратном рейсе, класть деньгу в собственный карман.
Он спохватился: не слишком ли откровенен? Выражение лица стало настороженным. Небрежно бросил:
— Ты в бухгалтерию спешил по какому делу?
— Вас искал.
Галалы успокоился. Продолжал прежним тоном, словно и не было никакой запинки:
— Ты, конечно, молодец. Когда последний раз вернулся с полным кузовом металлолома, это произвело фурор. В общем, хочу и дальше делать из тебя героя. Припасен один чудненький рейс, специально для твоей бригады. Из тех, про которые потом трезвонят газеты: в сложных условиях… проявили самоотверженность. Как говорится, приобрети имя смельчака, а там спи хоть на мельнице! — Он зашелся в неслышном смехе, костлявые плечи прыгали под стеганой курткой, глаза зажмурились, а прокуренные зубы блеснули в ощерившемся рте.
— Этот рейс обязательный?
— И обязательный и желательный! Прибыток будет, а труда немного.
— А как же Боздаг? Мы едва наметили трассу для нефтепровода.
— Что ты заладил: нефть, нефть? Пусть об этом министры пекутся. А то летом хлопали глазами, а когда снегом двери завалило, вдруг проснулись.
— Мне в райкоме говорили, что там каждый день на счету.
— Кто день потерпел, тот подождет и неделю. Мы ведь от Боздага не отказываемся. Просто сегодня есть дело поважнее.
— Да что за рейс?
— Во дворе будем обсуждать, что ли? Приходите всей бригадой ко мне в отдел. И поторопитесь: Заказчик ждет.
Не оставалось ничего другого, как собрать своих ребят, которые разбрелись кто по мастерским, кто нашел дело в гараже.
Когда всем скопом явились в отдел эксплуатации, Галалы, не говоря ни слова, тотчас поднял телефонную трубку:
— Товарищ Сохбатзаде? Доброе утречко. Не разбудил? Пришлось побеспокоить дома… Докладываю: вся бригада в сборе. Вагабзаде? Конечно, согласился. Прямо расцвел. Вот именно. Все ладненько получается. С кем, с кем решили? Большое спасибо. Непременно передам товарищам слово в слово. — Победоносно водрузив трубку на рычаг, он обернулся к нам со своей щучьей улыбочкой. — Вот это настоящий мужчина! Батыр! Знаете, что он сделал? Заставил «Азнефть» увеличить расценки за рейсы на Боздаг. Теперь главное не зевать. У них большие неувязки, и если буровые работы приостановятся, с них головы полетят. Значит, условия будем диктовать мы!
— А при чем здесь наш рейс? — грубовато бросил Ахмед.
— Ах, Будильник! — Галалы игриво помотал в воздухе пальцем, подражая движению маятника. — Смотри не проспи свое счастье. Один день за пять будет считаться, вот какая удача, братцы, вам привалила… Все, все! Никаких митингов. Мы сделали для вашей бригады что смогли и еще сверх того. Можно ведь было и другим поручить.
Солтан зашевелился, словно тело у него затекло от неудобного положения.
— Я не смогу ехать.
— Почему же, голубчик? — вскинулся Галалы.
— Ну, у меня…
— Только не плети какой-нибудь чуши.
— У него уважительная причина, — хмуро поддержал Ахмед.
— Что? Траур по любимой бабушке?
Солтан вспыхнул:
— Пусть траур будет у вас! Зачем раскрывать рот для плохих слов?
Я поднял примиряюще руки:
— Тихо, без нервов. Товарищ Галалы не в курсе, что Солтана надо поздравить. Он покончил с холостяцкой жизнью.
— Да ну?! Как и мы, грешные, влез в упряжку? А все-таки советую: попроси у домашней султанши увольнительную на этот рейс. Не прогадаешь.
Солтан не захотел поддержать шутливого тона. Бросил взгляд исподлобья и решительно повернул к дверям:
— Жду на дворе.
Мы гурьбой последовали за ним. В дверях меня обогнал Медведь-Гуси.
— Это ты спроворил дельце?
— Какое дельце?
— Другие шофера отказываются от дальнего рейса. А ты, выходит, на подхвате? Передовику положено выполнять все, что скажет Галалы, так?
— При чем тут Галалы? С ним будем рядиться, если его личный груз повезем. А пока возим государственный. Близко или далеко — выполним.
— До чего ты речист! Прямо огонь изо рта вылетает.
Он насмешливо защелкал пальцами у меня перед самым носом. Я слегка отстранился.
— Ступай заводи машину, Гуси. Себя распаляешь, а мотор застыл на морозе, грузовик с места не сдвинешь.
— Я не еду. У меня есть разрешение хозяина.
— Какого хозяина? Четвертый десяток лет живем без хозяев.