— Не буду. Но это вовсе не пассажиры, а работники нашей автобазы, механик и слесарь, я вез их на завод, к нашим шефам. От автобазы туда за два часа не добраться.
— Меня это не касается. Вопросами шефства занимается профсоюз, а не милиция. Предъявите ваши документы!
— Удостоверение не отдам. Это чистый формализм!
— Оскорблять при исполнении служебных обязанностей?! А ну, поедем в отделение.
— Если виноват, возьмите штраф, и конец, — спохватился я.
Но милиционер уже «завелся»:
— Хочешь меня купить? Постыдись. Обойдусь без твоей десятки. Государство меня всем обеспечивает, чтобы я защищал закон.
— Но вы поступаете сейчас неправильно.
— А если бы на дороге возникла опасная ситуация и ты не смог бы действовать быстро из-за пассажиров? Погиб бы чей-то сын или единственный кормилец семьи. Теперь понимаешь?
— Понимаю. Возьмите штраф. Мой талон…
— Я не билетер в киношке. За такое очень просто лишиться на год водительских прав. Впрочем, решать буду не я. Глядишь, окажут снисхождение, взбучку дадут и отпустят…
Чтобы не затягивать бесцельный разговор, я протянул водительское удостоверение.
Весть о том, что права отобраны, непостижимым образом опередила меня. Въезжая в ворота автобазы, я заметил возле проходной нахохлившегося, озябшего Галалы, нетерпеливо переступавшего с ноги на ногу. Он явно кого-то поджидал. Как оказалось, именно меня.
Я хотел проехать, но прищуренные глазки так пронзительно сверкали из-под меховой шапки, что пришлось затормозить.
Галалы впился взглядом в передний номер, затем проворно обежал машину.
— Проезжаешь мимо и не здороваешься? — язвительно бросил он.
— Не заметил вас, — отговорился я. Он тотчас со злорадством подхватил:
— Куда уж замечать такую мелкоту! Тебе впору по облакам ступать. — На мой вопросительный взгляд добавил: — С нами теперь никто не считается; автобазу чуть ли не нарекли твоим именем.
— Вам это не нравится?
Меня обступили его приспешники. По их ухмылкам я догадался, что слух об инциденте с правами уже дошел до них.
— Итак, что ты натворил на этот раз? — спросил Галалы, подбоченясь.
— Ничего.
— Толкуй! Знаем, что сможешь ловко отбрехаться. У тебя такое горло, что оседланный заяц с попоной не умещается. Сознавайся, что натворил?
— Вы отлично знаете. Иначе бы не грубили.
— Ага, задевает? Что верно, то верно! Целоваться с тобою больше не станем. И памятника не воздвигнем, не жди.
— С удовольствием бы воздвигли, только изо льда. А потом воздели бы руки к небесам, моля о жарком солнышке: лед растает, лужица высохнет, словно и не было меня здесь вовсе!
Подпевалы Галалы переглянулись, оценив находчивый ответ.
— Ишь, сунул-таки начальнику ком снега за пазуху!
— Разом осип наш Галалы, и плечи свело.
Видя перемену общего настроения, Галалы заторопился.
— Хватит болтовни! — прикрикнул он. — Сдавай путевой лист и ставь машину в гараж. Доездился.
Следующую неделю день за днем я бесплодно обивал порог автомобильной инспекции. Услышав номер нашей автобазы, там выказывали удивление и сочувствие; районный начальник обещал лично вмешаться, даже заверил Сохбатзаде, что дело ограничится проколом. Но удостоверение мне не возвращали. Бесконечно возникали мелкие препятствия: то протокол не могли найти, то нужный инспектор исчезал по срочному заданию.
— У нас, брат, не сберкасса: сегодня деньги положил — завтра снял, — шутили дежурные. — Походишь сюда с месяц, глядишь, ума в голове и прибавится.
Наконец, я записался на прием к главному начальнику. Едва назвал номер автобазы, тот нахмурился:
— Много развелось у вас нарушителей. Хорошо бы оштрафовать всех скопом.
— За что же так? Я один виноват.
— Если бы один! Все по уши в правонарушениях. Ступай. Попробую разобраться.
Спустя неделю, томясь вынужденным бездельем, я отправился в выходной на автобазу, думая застать там кого-нибудь из наших. И не ошибся. Гаражи были пусты и безмолвны, но в закутке у Икрамова собрались Ахмед, дядя Джамал, Солтан, даже был Медведь-Гуси. Всего человек десять. Должно быть, обсуждали мое дело, потому что, едва я вошел, все замолкли. Меня встретили сочувственно. Икрамов, поздоровавшись, коротко сказал:
— Толку не будет.
Я с деланной беспечностью махнул рукой:
— Э, лишь бы у нас было все благополучно.
— От нашего благополучия справедливости не прибавится, племянничек!
— Почему вы так говорите? — Мне стало не по себе от его расстроенного вида.
— Слепому видно: все это подстроено! И в кабину к тебе лишних людей специально сунули, и инспектора на линии заранее оповестили.