— Из десятерых джигитов выбрала. Приворожил, видно. Все в нем было ладно, все по сердцу.
— Вы до сих пор любите мужа?
— Почему же его не любить? Он меня ничем не обидел. Ах, детка, семейная жизнь — это совсем не то, что ухажерство! Вот ты говоришь «любовь»? А я не умею найти слово, знаю только, что без мужа жизнь мне не в жизнь. Был в армии, я все те годы промучилась, словно пустота какая-то внутри образовалась. Недаром говорят: дом без хозяина что мельница без воды.
— А дети? Ваш сын?
— У каждого свое место. У мужа — свое, у сына — свое. Мы долго были бездетны. Сколько молитв вознесла, сколько обетов дала, пока родился Билал! А теперь так хочу, чтобы у него тоже была своя семья.
— Девушек красивых много, пусть выбирает.
— Не так все просто, милая. Нынешние сыновья — кони неоседланные: куда вздумают, туда и поскачут! Ты-то сама почему засиделась у родителей?
— Ко мне многие сватаются. Отец дает полную волю, а вот с матерью никак не сойдемся во вкусах.
— Тебе кто-нибудь по душе?
— Как сказать… Есть один человек на примете. Влюблен без памяти.
— Уж не наш ли Замин?
— Замин? Он же был у папы шофером!
— Мужа не по профессии выбирают. Ты к нему зачастила, вижу, что очень расположена… вот и подумалось.
— Невезучий он, мне его жаль. Всем здесь чужой. Кроме нашей семьи, кто у него в городе? Да вы сами, тетушка, разве посоветовали бы мне за него выйти?
— Ты ровню себе ищешь? Понимаю. Но переменить мнение не могу: Замин умница и добряк. Завидный жених для любой.
— Хорош умница! Скитается по чужим углам. А у того человека, про которого я говорила, машина и квартира в центре города. Денег — что мусора под ногами!
— За богатством не гонись, детка.
— Это почему же?
— Оно как грязь на ладонях: смыл — и нет его.
— Э-э, утешение для тех, кто сам ничего не имеет. Я уверена в другом: к богатому все плывет в руки — уважение, почести, семейное счастье. Чего еще желать? Что захотел — купил. Куда вздумалось — поехал…
— У нас в селении старые люди иначе говорят: бедняк любит жену, богач — ожерелье на ней.
— А хотите, расскажу одну историю? У нас была соседка, дочь известного человека. Сглупила по молодости лет, вышла за неимущего студента. Тот выучился и не успел еще встать крепко на ноги, как уже разошелся с нею. Теперь она опять живет у родителей, вечно хнычет, озлобилась на весь мир. А была бы за богатым, тот еще подумал не один раз; стоит ему разводиться, делить имущество пополам, или нет?
— Как-то ты не по-молодому рассуждаешь, дочка!
Зевая, я с трудом открыл глаза. Надо мною белел потолок с голубоватым пятном сырости.
Когда я выглянул на веранду, там шептались, близко пригнувшись друг к другу, тетя Бояз и Халима.
20
Бакинская весна начинается не только с желтых бутонов кизиловых деревьев и пестрых бабочек над полянами подснежников. Яркая зелень, распустившиеся цветы, порхающие бабочки — все это случается здесь и посреди зимы.
О весне мне еще напомнила суета девушек и молодых женщин, которые, прикрывшись чадрой, сновали в узких переулках верхнего города из дома в дом с круглыми тазами на головах, да аромат свежеиспеченных ими лепешек; его приносило потоком теплого воздуха из приоткрытых дверей. «Не свадьба ли поблизости?» — хотелось спросить у играющих ребятишек.
Мне вспомнилась Халима; разговор, услышанный сквозь сон. Хорош друг дома, который последним узнает про обручение хозяйской дочки! Сердце против воли болезненно сжалось, я прибавил шаг. Мнительность моя была так велика, что на лицах прохожих я читал насмешливое осуждение, словно все они разделяли мнение Халимы о моей невезучести и теперь шептались на ходу о неудачах, которые ожидают беднягу Замина впереди.
Не чуя ног я взлетел на третий этаж знакомого дома. Нажать кнопку звонка не успел — за дверью послышались знакомые голоса. Замок щелкнул, и в щель нетерпеливо просунулась кожаная сумка для покупок, рука в перчатке, пушистый обшлаг из чернобурки. Я отпрянул, вжался в угол.
— Возвращайся скорее, — это голос Баладжи-ханум.
— Не волнуйся. Думаю, что Замин…
От волнения я не разобрал конца фразы. Но едва Халима захлопнула дверь, я решительно преградил ей путь. Она сильно вздрогнула.
— Замин! Что случилось?
— Ты говорила обо мне?
— Когда?
— Только что.
— Ах, это… ну, мама беспокоится, когда я задерживаюсь. Вот я и сказала, что ты меня проводишь.