— А вы, оказывается, сказочный богатырь! Силач!
— Силачи, как правило, не блещут умом, — отшутился я.
— Однако вы производите впечатление находчивого и остроумного человека.
— Благодарю, если это искренне. Похвала каждому приятна.
По крыше кабины неожиданно забарабанили. Я остановился и высунул голову наружу, вопросительно взглянул вверх. Директор лишь махнул рукой, чтобы я продолжал путь, но его жена довольно грубо бросила:
— Веди машину как следует, не отвлекайся. Того и гляди, опять угодишь в яму!
Видимо, ей не понравилось, что мы свободно болтаем с Халимой. Этот окрик вызвал во мне смешанное чувство обиды и недоумения.
Однако дня через два как-то утром директорша обратилась ко мне вполне дружески.
— У тебя сегодня нет вечерних занятий? — спросила она.
— Их и не бывает по вечерам.
— Тогда можно попросить тебя о небольшой услуге?
— С удовольствием выполню ваше приказание, ханум.
— Халима собирается к подруге на вечеринку. Отвези ее, чтобы мне не волноваться. За девушкой нужен глаз да глаз. Мало ли хулиганов в городе?
— Доставлю в полном порядке, — заверил я.
Мне вовсе не хотелось, чтобы с женою директора сохранились натянутые отношения, и был рад случаю завоевать ее доверие, показать, что шофер ее мужа не какой-нибудь прощелыга, а вполне надежный человек. Ведь в наших местах за доверие, бывает, жизнью платят, не поскупятся.
В назначенный час я просигналил у ворот. Халима молча впорхнула в кабину и заботливо подстелила под свое нарядное платье платочек.
— Куда ехать? — спросил я.
— К Монолиту.
— Это где?
— Памятника Низами не видал, что ли? А что ты тогда вообще знаешь в Баку?
— Значит, к памятнику?
Остановившись на обочине, я спросил:
— Мне приехать за вами позже или подождать здесь?
— А сопровождать меня не хотите?
— Куда именно?
— Куда поведу, — отозвалась она легкомысленно.
— Не знаю, насколько удобно идти в незнакомый дом…
— Рассуждения деревенщины! — отрезала Халима.
Я молча поставил машину в ближайшем переулке, хотя все еще был полон сомнений.
— Одет я тоже не для гостей.
— Чистые предрассудки! Соберутся только свои, молодежь.
Мы вошли в затемненный двор, остановились возле лестницы. Я вежливо посторонился:
— Пожалуйте.
— Поднимайтесь сами.
— Простите, — заупрямился я. — Существует правило: женщину пропустить вперед.
— Но не на лестнице. По ступенькам мужчина поднимается первым.
Она была в коротковатой юбке. Я понял намек и слегка покраснел.
— Сейчас уже совсем темно…
— Ах, да не поэтому! — нетерпеливо вскричала Халима. — Во всех этих церемонностях заключен один лишь смысл: женщина не хочет, чтобы мужчина слишком легко добивался своей цели!
Я окончательно встал в тупик.
— Не задавайте столько загадок сразу, прошу вас, — комически взмолился я. — Пожалейте простого шофера!
Но Халима оставалась безжалостно-лукавой. Она огорошила меня новым вопросом:
— В чем, по-вашему, главная привлекательность женщины?
Я развел руками. Этот забавный, лишенный всякой логики диалог словно легкий хмель ударил мне в голову. Стало беспричинно весело. Поднимаясь, я то и дело оглядывался на Халиму, словно спрашивая, не спутал ли ненароком дорогу. Музыка, доносившаяся сверху, безошибочно вела нас с этажа на этаж. Наконец я остановился перед дверью, за которой она звучала с особенной силой. Халима нажала кнопку звонка. Распахнувшаяся дверь обрушила на нас лавину бравурной мелодии.
В квартире на диванчиках и стульях расположились три молодые пары. Имен девушек я не запомнил, они были короткие, двусложные, просто никогда не слыхал таких. Одна назвала себя «Фара». Это-то как раз легко запало в память: у машин тоже есть фары.
Фара оказалась хозяйкой дома. К ней то и дело обращались:
— Фара, перемени пластинку!
— Фара, иди к нам, бросай кухонную возню!
Один из парней предложил взять по тарелке и избавить хозяйку от лишних хлопот. Все дружно закричали «ура!» и бросились, толкая друг друга, на кухню. Догадливый юнец обернулся к хозяйке:
— Фара, поцелуй меня за это!
Она, пухленькая и жеманная, привстала на носки, громко чмокнула его в щеку. Потом деловито сдула с пиджака пудру. Оба закружились по комнате в танце. Немного погодя другой гость затрещал карточной колодой. Он взялся показывать фокусы.
Девушки ахали от восторга. Они сидели за низким круглым столиком (таких мне еще не приходилось видеть) и после каждого удачного трюка хлопали в ладоши.