— Ты хочешь сказать: все идут криво, один Икрамов прямо?
— Икрамов выходец из простых рабочих. Он не кабинетный руководитель. Зато знает всю подноготную шоферского сословия: кто добросовестный, а кто калымщик и ловчила.
— Глубоко ошибаешься, Вагабзаде! Да он готов последний кусок хлеба отнять у рабочего человека. Я же предпочитаю иногда закрыть глаза: у всех дети…
— Неправедными деньгами детей не воспитаешь.
— Ты ведь не женат? Погоди, узнаешь, какая это ответственность — семья. Уже не о себе забота, а только о детях. Про шоферов как говорят? Всякий день сидит на колесе у смерти. Неужели не дать ему послабления? В случае аварии кто пригреет сирот, если дома нет никакого запаса? Подумай и об этом, парень.
Я подумал. Но только не о скользких словах Сохбатзаде, а об одном случае из своего детства.
Стоял ясный вечер конца лета. Ребячья ватага повадилась на колхозные виноградники. Сколько успевали, совали гроздья за пазуху. Остальное прямо в рот.
Утром мать сказала:
«Сынок, на твоей постели лоза выросла. Что за чудо?»
Я, покраснев, опустил голову.
«Слава аллаху, ты еще не набрался воровского опыта. Одна ягодка выкатилась. Не делай так больше никогда, прошу тебя. — Мать беззвучно заплакала. — Крыша рухнет и свет очага погаснет, если нечестное добро в дом внести».
Я заревел в голос.
«Нене, прости! Никогда так больше не сделаю, не принесу чужого…»
— Как видите, моя мать не стерпела и одной ягоды, — закончил я свой рассказ. — Икрамов тоже человек крайностей, малейшая нечестность его коробит. Но разве он не прав?
— У нас на автобазе нет воров!
— Смотря что называется воровством. Перевозка левых грузов на государственной машине, продажа бензина на сторону — разве не мошенничество?
— Да что ей сделается, этой машине? Ты ведь сам шофер. Знаешь, как часто приходится не считаться со временем, работать допоздна, в лютую непогоду…
— За сверхурочную работу должна быть законная доплата. Дело правильной организации.
— Ты хоть при Икрамове придержи свои речи. Он и без того слишком много возомнил о себе.
Послышалась знакомая тяжелая поступь за дверью. Икрамов вошел с ворчаньем:
— Болезнь запущена не на шутку.
— Кто болен? — встрепенулся начальник.
— Медведь-Гуси. Он ушел с работы, сославшись на плохое состояние, взял больничный. Местком выделил трех товарищей навестить хворого. Пригласили врача из поликлиники. И где бы, вы думаете, нашли лежачего больного с высокой температурой?.. В ресторане.
— Почему мне не доложили?
— О чем?
— О намерении создавать какие-то комиссии!
— Я же вам сообщаю результат.
— Вы не имели права устраивать проверку без моей санкции. Я должен быть в курсе.
— Вы и так достаточно в курсе, — окрысился Икрамов. — Отлично знаете, что ни одна шина не выдержит путь в восемьдесят тысяч километров. Шоферы покупают их за свои деньги, но зато уж и машиной пользуются без стеснения! Вы ни разу не поинтересовались, почему водители автобазы столь расточительны?.. Что же касается прогульщика Гуси, то вот вам копия акта.
Сохбатзаде ерзал в кресле, словно оно его давило. Опершись ладонями о стол, он уже готов был произнести обличительную речь. Я опередил:
— Товарищ Икрамов, начальник пригласил вас, чтобы посоветоваться по весьма серьезному делу. Вы присядьте.
— Серьезные дела решаются обычно за моей спиной.
— Внутренние споры отставьте в сторону, — строго сказал Сохбатзаде, весьма довольный переменой разговора. — Нам дали новый участок работы. Следует послать постоянную бригаду. Какое ваше мнение?
— Не Медведя-Гуси намечаете в бригадиры? Тогда мои советы бесполезны.
— Бригадиром назначен я.
Лицо Икрамова прояснилось. Однако он не удержался от последней шпильки:
— Ваш выбор, товарищ Сохбатзаде? Конечно, когда дело заваливается, Медведя-Гуси не пошлешь. И на Галалы надежда плохая. Нужен добросовестный человек.
— Может быть, подумаем сообща о составе бригады? — поспешно вставил я. — Предлагаю Ахмеда.
— Какого Ахмеда? По прозвищу Будильник? — поинтересовался начальник. — Говорят, он без будильника не просыпается? Однажды забыл завести, опоздал на три часа.
— Это компания Галалы вам наушничает? — вскинулся Икрамов. Он не принимал желания Сохбатзаде установить между нами дружелюбный тон разговора.
— Вторым взял бы Гуси, — продолжал я.
— Медведя-Гуси? — переспросил Икрамов и рубанул ладонью воздух. — Да ни за что!
К моему удивлению, начальник тоже покачал головой.