- Оказывается, у Лигуна в квартире был спрятана одна очень важная вещь. Украденное из секретной лаборатории снадобье. И оно исчезло, - он воззрился на меня испытующе.
- Что еще за снадобье? - я и глазом не сморгнул в ответ на его дешевые полицейские штучки.
- Толком не знаю. Но в Управлении Безопасности рвут и мечут, наседают на полицию, а те отбрыкиваются, мол, кто прошляпил, тот пускай сам ищет... Вам про это ничего не известно?
- Впервые слышу. Лигун со мной не пускался в откровения, знаете ли. Отношения у нас были не те.
Сыскарь по-прежнему пытался провертеть во мне дырку своими настырными глазами.
- Знаете, если вы вдруг вспомните что-то или случайно прослышите, дайте мне знать, ладно?
- Вы же принципиально не связываетесь с подобными вещами, - я с удовольствием подколол его, намекая на вчерашний разговор.
- Верно. Только в нашей работенке есть свои законы. В чужие дела не соваться, но полезной информацией иногда можно делиться, почему бы и нет? - на ходу сочинял он. - Сегодня я помогу, завтра мне помогут... А кстати, спасибо за ту интересную штучку, что вы вчера подарили. Есть у меня на примете специалист, который такими безделицами увлекается.
Ничего нового Ширен, как видно, сказать не мог, зато пытался что-нибудь еще разнюхать. Такая диаметральная перемена ролей была совершенно не к месту. Я решительно поднялся и нахлобучил шляпу.
- Ну что ж, если у вас все, то нам пора. Думаю, в случае надобности мы легко разыщем друг друга.
- Конечно, - осклабился сыскарь. - Заходите почаще.
Сев за руль "Дрома", Джага не спешил включать зажигание. Тяжелым взглядом он уставился сквозь лобовое стекло на пустую улицу, потом повернул голову ко мне.
- Неужто вы уверены, что этот выжига вас не заложит? - мрачно поинтересовался он. - Он же мать родную сдаст на мыловарню за три марги, у него это на лбу написано. Слупил кучу денег ни за что, больше вы ему без надобности, а полицией обещано вознаграждение, так ведь выходит?
- Пока не вижу поводов для беспокойства. Если он сдаст клиента полиции, да еще по такому громкому делу, его репутации каюк, объяснил я. - Тогда он может свою лицензию сыскаря разве что повесить на сортирный гвоздик. Мало кто после такого конфуза рискнет воспользоваться его услугами.
- Ну, как знаете, - Джага завел мотор и тронулся. - Зря мне его нахваливали добрые люди. Мало нам было этого гада Синка...
Мы выехали из города на закате. Большое солнце, раскалившее гряду кучевых облаков, наполовину ушло за линию горизонта. Несколько крупных звезд уже прорезалось сквозь загустевшую небесную синеву. Было странно сознавать, что где-то там, в космосе, существуют иные жизнь и разум. Идиллическая вечерняя панорама шла вразрез со снедавшей меня смутной внутренней тревогой. Дорого бы я дал, чтобы когда-нибудь еще беспечно полюбоваться звездными небесами. Мне в этом было отныне отказано.
За столичной окраиной нам попался полицейский пост, усиленный звеном десантников на гусеничном полутанке. Выглядело это весьма внушительно, в особенности спаренный "Тайфун", нацеленный на дорогу. Командир звена сидел на броне, привалившись плечом к турели, с откровенно скучающим видом. Документы Джаги подверглись придирчивому осмотру под лучом аккумуляторного фонаря, у меня также потребовали предъявить удостоверение личности. После того, как полицейские всласть полюбовались на канистру и запасное колесо в багажнике, мы покатили дальше.
Неизвестно, сколько еще продлится такой усиленный контроль на дорогах, зато можно ручаться, что в ближайшее время следствие заинтересуется человеком, снявшим двадцать восьмой номер в гостиницы "Сурмон", а затем бесследно исчезнувшим, и патрульным сообщат о приметах разыскиваемого Севдина Хопаши. Необходимо купить другой костюм и срочно раздобыть новые документы, иначе я не смогу высунуть носа на улицу, не рискуя угодить в кутузку.
- Знаете, я все думаю про Янту и здорово радуюсь, что так вышло, - с неожиданным воодушевлением заговорил Джага. - Вокруг нее ведь увивались всяческие засранцы трипперные, я их шугал, ну чего только не бывало, доходило даже до слез. То есть, Янта меня корила и плакала. Но тут такое дело, я же ей вместо отца, сами понимаете. А она со взбрыками, это по молодости бывает, ну теперь уж я за нее спокоен. И очень, очень рад.
- Спасибо, - промолвил я от души.
А Джагу прямо-таки прорвало, и он по дороге к дому на холме настолько воодушевился, что можно считать, выпалил свою недельную словесную норму.
- Между нами говоря, есть одна очень приличная женщина по соседству, парикмахерскую содержит, не так чтоб шикарную, но вполне. Я к ней захаживаю покалякать за стаканчиком, сами знаете, как одиночество заедает. Честно скажу, таких тугих сисек ни у одной молоденькой не щупал. Теперь, пожалуй, можно Янту с ней познакомить, чтоб все было чинно-прилично, правда? Я думаю, они друг другу придутся по душе. Есть такое предположение. Девушке, пока не перебесится, нужна советчица, тут мужским словом не обойдешься. А соседка моя жизнь понимает до тонкости. В общем, я уверен, все пойдет на лад...
Предавшийся лирическому настроению Джага представлял собой такое же редкостное и захватывающее зрелище, как нюхающий луговые цветочки бронетранспортер. Мы с ним побывали в разных переделках, где человек раскрывается без остатка, но тут неожиданно выяснилось, что мое представление о нем все-таки страдало поверхностностью. И я порадовался за него.
А мной владело неописуемо драгоценное ощущение, какое бывает после удачной лихой контратаки из тяжелой оборонительной позиции. Мало того, впереди простиралась ночь. Я знал, что время до рассвета пролетит одним сплошным слитком из пронзительной нежности и океанского безумства. При мысли об этом сразу возникал жесткий прилив мужской силы. Слишком редко в мирное время удается жить в озарении чистейшей свободы, стряхнув прошлое и будущее, жить одним затяжным мгновением, вбирать его всеми потрохами, ведь следующего может и не быть. Наконец этот дар ко мне вернулся.
Дремотные заросли хвощей отдернулись назад, и плавно развернулась панорама с домом на холме. Окна центрального холла мягко светили сквозь густое засилье сумерек.
Янта опрометью выбежала навстречу подъезжающему "Дрому", и лучи фар, наткнувшись на бисерное шитье праздничной блузы, рассыпались фонтаном радужных осколков. Едва я вылез из машины, она бросилась мне на шею.
- Живой, живой, - лихорадочно шептала она. - Ты вернулся живой...
Потом так же порывисто кинулась обнимать Джагу.
- Ну-ну, что ты, все в порядке, - бормотал он, могучей ладонью осторожно похлопывая ее по спине.
Мы прошли в дом и расселись в холле за массивным круглым столом, покрытым хрустящей скатертью. Посредине столешницы стояла пузатая ваза с букетом полевых цветов.
- Сегодня у нас праздник, да? - спросила Янта радостно, зажигая толстую витую свечу в бронзовом шандале.
- Все прошло удачно. С Барладагом покончено, - сказал я. Переночуем, а завтра утром возвращаемся в город.
- Вообще-то я бы не прочь сразу отправиться домой, - отозвался Джага, принимаясь разливать шуху по кружкам. - Хозяйству присмотр нужен, продукты на исходе. Мне бы надо на утренней зорьке сразу поехать за припасами.
- Ну что ж, давайте перекусим и сразу поедем, - согласился я.
Окончив трапезу, мы не мешкая прибрали за собой и отнесли в машину наш нехитрый багаж. По моему совету, на случай, если нас остановят и примутся копаться в вещах, Джага убрал свой "Брен" и метательную бомбочку под заднее сиденье. Ампульный пистолет я спрятал туда же, а "Мидур" оставил на левом боку за поясом, полагая, что до личного обыска рвение патрульных не дойдет. После чего Янта вольготно раскинулась на заднем сиденье и взглядом пригласила меня устроиться рядом с ней. Я отметил не без некоторой опаски, что отяжелевший от выпивки Джага нашарил ключом замок зажигания только с третьей попытки, и высказал дипломатичное предложение.
- Кажется, вы немного устали. Давайте я сяду за руль.
- Ничего, я в полном порядке. Доедем с ветерком.