С этими словами он поднял руки.
– И этим…
Левой рукой он схватился за винтовку и поднял ее.
– А также ножами и другими орудиями.
– Так тебе доводилось убивать, Таул? – спросила женщина.
– Да, доводилось. Иначе мы не преодолели бы путь. И чтобы обрести способность убивать, я согласился пройти через процедуру. Я попрощался с Богом и отвернул от него свое истинное лицо, чтобы не оскорбить его, когда буду нарушать писание. Я отказался от своей внутренней сущности.
– Каким же образом? – спросил Мендес.
Таул повернул голову и показал им шрамы от хирургического вмешательства, идущие вдоль основания лысого черепа.
– Старейшины запада сделали мне операцию. Они превратили меня в необожженного, чтобы дать мне способность делать то, что запрещено Богом.
Наступило долгое молчание.
– Ты воплощение кощунства, – сказал наконец Мендес.
Услышанное, по всей видимости, произвело на него огромное впечатление.
– Сочту это за похвалу, Мендес, – сказал Таул.
Мендес перевел взгляд на реликвию и перевернул еще несколько ламинированных страниц в папке.
– И все ради этого?
– Да, – ответил Калио.
– Это писание, – начал объяснять Таул. – Самое священное из всех. Здесь, в этом месте присутствует Бог. Сущность Бога – абсолютное убийство; убийство, которое породило всех нас. Мы тоже обладаем силой смерти, превышающей силу жизни, но, благодаря твердому решению никогда не использовать эту силу, мы нашли свою истинную суть и обрели способность ощущать любовь Бога. Мы славим гнев Бога, ибо он дал нам существование, и высший смысл такого восхваления заключается в том, что мы, обладая этим гневом, решили воздержаться от его повторного проявления.
Старейшины кивали.
– Но дело в том, что это всего лишь вера, – продолжил Таул. – Одна только вера. Мы твердо отреклись от использования божественного гнева. Мы горды этим зароком. Но, если честно, мы бы не смогли этого сделать, даже если бы захотели.
Таул помолчал.
– До настоящего времени.
Мендес провел пальцем по строчкам реликвии.
– Это… – начал он. – Здесь говорится… коды вооружений…
– Это Книга книг, – сказал Калио. – Самое священное из всех писаний.
– Она называется «Коды активации и последовательность операций при подготовке к запуску ядерного оружия. Администрация министерства обороны США», – закончил Таул.
– США? – переспросил Мендес.
– Это древний язык. Многие слова стерты и не все понятно, – пояснил Калио. – Возможно, это означает «Администрация наша».
– Эта книга укрепляет нашу веру и еще крепче связывает нас с Богом. Наша вера покоится на нашем решении не пробуждать гнев Бога. И теперь это решение имеет смысл, потому что мы можем это сделать.
– Доказательство отрицает веру, – начал Мендес.
Калио покачал головой.
– Доказательство укрепляет веру, ибо без кодов вооружений мы ничто.
Мендес захлопнул книгу.
– Вы совершили великое дело, – сказал он.
Другие старейшины закивали.
– Вы приблизили нас к Богу, – сказала женщина.
Таул поднялся.
– Таул? – вопросительно посмотрел на него Мендес.
– Я ухожу.
– Уходишь?
– Мне нет здесь места, – сказал Таул. – Я не принадлежу к вам. Я понимал это, когда делал выбор, и когда шел сюда. Я урод, недостойный пребывания в доме Бога вместе с Детьми Бога. По вашим взглядам я вижу, как вам неловко находиться рядом со мной, – грустно улыбнувшись, он взял ружье. – И по тому, как вы смотрите на это.
– Но куда ты пойдешь? – спросила Арния – судя по тону, искренне огорченная.
– Не знаю. Даже не знаю, есть ли такое место, где может жить необожженный. Я… пойду и посмотрю. Проложу новый путь.
– Тебя не забудут, – сказал Мендес XXI, вставая из-за стола.
– Лучше меня забыть. Я необожженный и непригодный.
Он повернулся было, чтобы уйти, но остановился.
– С моей стороны, конечно, это дерзость, но могу я попросить вас об одном одолжении?
– Спрашивай, – сказал Мендес.
– Я хотел бы посмотреть в лицо Богу.
Мендес помолчал, осматривая других старейшин, потом кивнул. Подняв руки, он жестом предложил Таулу следовать за ним.
– Ты можешь посмотреть на него, – сказал он, кладя руку на плечо Таула и направляя его к собору.
– Я прошу немногого, – сказал Таул. – Я хочу только напомнить ему имя одного человека. Пардела. Так его звали.
– Хорошо, – кивнул Мендес. – Только Бог не сможет увидеть тебя.
– Конечно нет, – согласился Таул.
Нэнси Коллинз
Больше, чем человек, меньше, чем обезьяна
– Я буду скучать по тебе.