Скоро амфоры стали встречаться целыми грудами. Их не всегда было легко поднять, так они оказывались тяжелы. Однажды из амфоры выскользнула хищная рыба — мурена. Встреча с ней не предвещала ничего хорошего. Баркер видел однажды, как такая мурена легко перегрызла толстую палку. Но на этот раз встреча прошла благополучно. Мурена уплыла.
Очень взволновала исследователей находка затонувшего корабля. Вокруг него лежали ядра с горючей смесью — нечто вроде древних зажигательных бомб. Деревянные части корабля были сильно разрушены. Когда их разбирали, вокруг поднимались облака мути. В один из дней удалось найти красивейшую вазу, заступ и несколько глиняных сосудов.
Постепенно собирались монеты, иногда очень древние — из Афин и Сиракуз. Нашлась амфора с надписью «Родос». Этот остров расположен в тысяче миль от Эпидавра, и то, что сосуд из Родоса оказался в этих водах, показывает, что древние мореплаватели заплывали от своей родины очень далеко.
Над расчисткой стен работали все время, и наконец очертания древнего города стали ясны. Конечно, стены его тонули в грязи и иле, но все же определить их расположение было возможно.
Под конец экспедиция стала находить великолепные, двухтысячелетней давности амфоры, нашла римское блюдо, богато разукрашенный кинжал.
Небольшое судно исследователей «Язычник» стало уже походить на археологический музей.
Особенно много было амфор. Когда их очищали от грязи и наросших губок, становилась видна их отделка. Очень красивая головка греческой девушки из белой обожженной глины приводила всех в восхищение.
Были найдены статуя мужчины, очевидно атлета, глиняный кувшин и якорь греческого судна.
Все находки экспедиции нашли свое место в музеях, а ныряльщики получили благодарность за свою работу как за первую настоящую попытку исследовать древний греческий город Эпидавр.
А Кусто продолжал свое дело. Мы уже говорили, что он занимался постройкой батискафов. Но этот упорный человек неустанно совершенствовал и технику погружения. Он придумывал всё новые и новые костюмы для океанавтов, такие, что предохраняли бы людей от подводного холода и не мешали бы их движениям.
Но и этого мало. Кусто конструировал подводные дома. Их устанавливали на дне моря. Отважные инженеры и научные работники поселялись там на долгое время. В доме спальня, салон, лаборатория, кухня, душ, туалет. Там удобно вести наблюдения, выходить через люк и специальную камеру на дно. С судном, дежурящим на поверхности, океанавты связаны телефоном. Электрокабели тянутся к ним с корабля.
Таких домов было несколько. Из них наиболее прославилась подводная лаборатория «Преконтинент-3». За ее спуском наблюдали пловцы с аквалангами.
Были приняты все предосторожности. Сначала в особой камере проходили испытания животные — козы и бараны.
Там, в этой камере, установили такое же давление, какое существует на глубине в 200 метров. Животные выдержали испытательный срок хорошо. Тогда их спустили на дно. И опять они прекрасно перенесли погружение и жизнь в глубинах. Только после этого решились отправить на дно людей.
За океанавтами непрестанно следили по экрану телевизора, установленного на дежурном судне. Объективы телепередатчика снимали исследователей во время их работы, отдыха и сна. Врачи по телефону проверяли их здоровье. Дышали они особой смесью газов, которую назвали «коктейлем».
Шестеро исследователей жили и работали на стометровой глубине три недели.
Затем Кусто спроектировал подводный дом для глубины триста пятьдесят метров. Но он считает, что такие подводные лаборатории можно опускать и гораздо ниже.
Не одни французы заняты подводными исследованиями. Но о работе французов люди знают больше, чем об океанавтах других стран, потому что Кусто всегда щедро делился своими открытиями, писал книги, снимал фильмы, давал материал журналистам. Работы исследователей других стран известны гораздо меньше.
Но мы знаем, что американцы не раз опускали в океан свои подводные лаборатории. В одной из них целый месяц жил космонавт Карпентер.
У нас такие работы идут полным ходом. В Крыму, на Черном море, в 1966 году в воду опускали подводный дом «Ихтиандр». С тех пор несколько новых «Ихтиандров» были спущены на глубину. Работают и подводные лаборатории «Садко-1», «Садко-2» и «Садко-3», а Институт океанологии Академии наук ведет работу в подводной лаборатории «Черномор».
Впервые спустились под лед с аквалангом наши молодые ученые Савин и Прыткин. Это было в 1958 году на станции «Северный полюс-5». Аквалангисты установили тогда подо льдом мачту с самопишущими приборами.