— Мне кажется, на нас кто-то смотрит, — буркнул Фрост себе под нос.
Нервы выкидывали фортели не только у Веры. Опасность действительно переваливала за все разумные пределы, и зашкаливало понемногу у всех.
«Все это сон, — неожиданно принялся убеждать себя Дитрих. — Мне все это привиделось. Обыкновенная иллюзия. Разве так бывает в жизни: чудовища, эти склеенные люди? Конечно же это сон. Так чего я должен бояться?»
«Если бы я был на месте этих тварей, — размышлял Хигс, посматривая то на „пудинг“, то на яйца, — то я бы в первую очередь позаботился, чтобы жертва не испортилась… Может, для этого они и притащили людей в район охладительных систем? Или эти консервы еще живы? Оглушили и извлекают поштучно к каждому обеду?..»
Хадсон гипнотизировал взглядом индикатор движения живых существ. Глаза болели, и время от времени ему начинало казаться, что полукружья с радиусами на табло начинают вращаться. Серые пятна перед глазами тоже несколько раз чуть не сбили его с толку, но распознать их было несложно — стоило только зажмуриться.
«Мы — братья, — отстраненно думала Вера, разглядывая серо-зеленые, посыпанные „пеплом“ высохшей слизи лица. — Мы так же скованны своей безоружностью, и нам только кажется, что мы еще свободны и идем…»
Одно из лиц, наиболее сохранившееся, привлекло ее внимание. Из-за витка слизи, посеревшей и потерявшей видимую клейкость и почему-то напоминавшей легкий газовый шарф, смотрело изможденное лицо подростка, словно на секунду забывшегося от долгих страданий. Вера наклонилась к нему и разглядывала тонкие черты, которые могли принадлежать как мальчику, так и молодой женщине. Прямой нос, короткая челка, тонкие искусанные губы…
Хигс разглядывал яйца. Кожистые, рыхлые мешки с неровной поверхностью изнутри, казалось, были выложены обнаженным мясом, еще свежим и влажным, лишь местами запекшимся, как на ссадинах. Уродливые лепестки взорвавшейся изнутри толстой плоти вызывали тошноту. От них и пахло плотью, но к запаху примешивался незнакомый оттенок, не имевший земных аналогов. Даже опустев, эта «скорлупа» была полна хищной издыхающей зрелости и, по контрасту с мертвецами в слизевой колонне, отличалась наглым торжествующим здоровьем…
От постоянного вглядывания в индикатор у Хадсона начала кружиться голова.
«М-да, любопытная скульптура, — протянул про себя Берт. — За такую идею можно было бы сорвать пару миллионов. Что ж, это хорошая идея для создания памятника погибшим колонистам. Редкий уровень трагичности и экспрессии».
Между тем Вера дулом винтовки отвела «шарф» от лица подростка. Все же это скорее всего был мальчик; так показалось и подошедшему ближе Эйпону.
— Смотрите-ка!
Хигс, тоже дулом винтовки, поднял валявшийся рядом уплощенный, будто выпотрошенный, скелет осьминогопаука.
«Пустая хитиновая оболочка, — отметил Бишоп. — Странно… а как тогда могут передвигаться двуногие формы — „ящеры“? Неужели у них действительно нет скелета?.. И все равно — жутко!»
«Сколько лет этому мальчишке?» — спросила себя Вера, продолжая отдирать клочья слизи. Слизь лопалась с негромким, но неприятным, как зубная боль, треском.
Неожиданно мертвая голова дернулась и открыла глаза. Это произошло так неожиданно, что Вера закричала.
Все разом обернулись к ней. Ей еще повезло, что у винтовки Хадсона не было магазина: на этот раз отбить дуло было некому.
— Что такое?
— Что случилось?!
Никаких чудовищ не было видно, и это озадачило всех еще сильней.
— Тут живой, живой! — нервно закричала Вера. Крик быстро привел ее в себя. Мгновенный испуг улетучился, снова уступая место тупой обреченности. — Один из них живой…
— Тише! — Эйпон оттолкнул ее в сторону и, прищурившись, заглянул в открывшиеся глаза мальчика. — Не беспокойся. Мы пришли за вами.
Мальчик негромко застонал сквозь зубы. Его лицо исказила гримаса боли.
— Все будет хорошо, — произнес Эйпон традиционную для таких случаев фразу.
Мальчик посмотрел на него глазами, полными ужаса.
«Неужели эти люди не знают… — его мысли текли настолько же вяло, насколько сильно билось сердце — единственный орган, у которого еще хватало сил работать. — Их нужно предупредить…»