– Похож на пса! – заключила она обрадованно. – Мастер рассказывал нам о псах. Ты – пес?
Он замотал головой, вскочил, крутясь на месте, вновь сел и, видя, что она не знает, как продолжить ритуал, прорычал:
– Назови… меня…
– Я не понимаю, – с сожалением произнесла Глата, отводя глаза. – Назвать? Ты хочешь поиграть?
Пиччули схватил ее запястье и дернул. Девушка поморщилась, высвободила руку и стала гладить его по лбу. Попробовала потрепать густые волосы за ухом, но он досадливо зафыркал, неразборчиво произнося слова:
– Скажи… мое имя… Поможет…
– Но я же не знаю твоего имени, – возразила она. – Ты… пес?
– Пес – нет. Псы – помню… Это название, не имя… Дай имя. Важно, важно, важно! Надо имя. У каждого есть. Очень важно!
– Это игра, да? Но ты… мужчина или женщина?
– Ты?..
– Ну конечно, я женщина.
– Тогда – мужчина. Дай имя!
– Ну, значит, ты… тебя надо назвать… – она замялась, вглядываясь в его лицо. – Лед?
Он взвизгнул, как от удара, и затряс головой:
– Нет, нет, нет!
– Но что-то такое в тебе есть… Может быть… Бед?
Вновь раздался визг. В голове пиччули нарастал гул, подстегнутая двумя неправильными звуковыми комбинациями боль толчками выплескивалась в мозг. Под черепной коробкой в диком хороводе кружились бредовые образы-воспоминания, искаженные кривым зеркалом почти стертой памяти.
Он зашатался, и Глата вскочила, рассыпав клубни. Пиччули тоже поднялся, девушка стала рассматривать его, медленно обходя вокруг.
– Бат? – предположила. – Бад? Бед? Бет!
Он замер, прислушиваясь к своим ощущениям, несколько раз прошептал: «Бет… Бет» – перекатывая слово на языке.
В мертвых черных глазах заплясали золотые искры.
Под воздействием трех произнесенных вместе правильных звуков наплыв шизофренических образов отступил, но не исчез. Чувствуя, что от боли мозг вот-вот растечется внутри черепа пузырящейся жижей, пиччули вновь затряс головой.
– Мало! – тявкнул он в изнеможении. – Скажи еще! Этого мало! Бет… дальше?..
Ренша сделала шаг в сторону, он повернулся, позволяя ей хорошенько разглядеть себя.
– За… – сказала она. – Нет – Зе… Зен? Нет, подожди! – крикнула Глата, видя, что он начал медленно заваливаться на спину, вернее, на свой горб. – Зэна? Зена?
Пиччули упал, дергая ногами в конвульсии, с лицом, искаженным болью.
– Зана! – уже почти плача выкрикнула она. – Бет-3ана!
Искры в его глазах вспыхнули золотым фейерверком. Ренша отпрянула, не понимая, что происходит, – глаза нового знакомца наливались цветом, чернота исчезала.
Шея пиччули выгнулась дугой, затылок уперся в землю. Тело приподнялось так, что горб перестал касаться мха, руки раскинулись, и длинные пальцы вытянулись. Очень громко, с хрипом и сипением, он вдохнул воздух, затем, ощерив матовые клыки, выдохнул.
Что-то похожее на прозрачную, почти неразличимую в сером воздухе дымку вылетело вместе с выдохом из разинутого рта. Оно напоминало пар, какой возникает при дыхании на морозе. Секунду видение держалось, стремительно меняя очертания, затем, приняв определенную форму, колыхнулось и исчезло.
Тело обмякло. Пиччули скрючился, прижав колени к животу, а руки к груди, не шевелясь и почти не дыша.
Половинка подошла ближе, осторожно коснулась его плеча ступней, отскочила, когда он резко сел и, поймав ее за ногу, легко похлопал по колену.
– Это была хорошая игра, – произнесла она с облегчением.
Длинные ресницы дрогнули, и ренша Глата тихо ахнула. Глаза горбуна больше не были непроницаемо-черными и мертвыми, их насыщал новый, чистый цвет. Ритуал завершился.
Тот, кого теперь звали Бет-Зана, медленно поднял голову. Длинные ресницы затрепетали, поднялись, и сияющие золотом глаза взглянули на его новую доминанту.
Шесть
– Я видела, как оно упало, – говорила Глата, осторожно переступая через ряды кустов. – С таким шипением. Пожалуйста, осторожно, не наступи на ростки… Из него выдвинулись блестящие лапы, но одна сломалась, и оно опрокинулось на пограничный холм. Тогда зашипело совсем громко, земля затряслась. И потом «Стена» исчезла… первый раз за мою жизнь.
Пиччули и ренша шли прочь от активизировавшегося репрессивного поля, приближаясь к горам. Бет-Зана то отставал, то убегал вперед, низко нагибаясь, обнюхивал землю и кусты, фыркал и становился на четвереньки. Теперь движения его тела, короткие, быстрые жесты и резкие повороты головы говорили о том, что это мужчина, самец. Ренша сразу же почувствовала это и удивилась, почему не смогла разобраться раньше.