– Стеной? Мне неясно, что значит «синей». То же, что и «поменьше»? Зачем два раза говорить одно и то же? Небесные шесты, это ты имеешь в виду? Конечно, мы видели их. Один недалеко… – Глифан махнул рукой в сторону, откуда двигался табор.
Ушастый уставился на атамана. Потом обвел взглядом окружающий пейзаж, про себя перечисляя краски и оттенки, замечая то, на что не обращал внимания раньше, и с изумлением начиная понимать.
Серый цвет преобладал. Были еще серо-зеленые оттенки растительности, черные и бледно-лиловые поверхности топей, темно-коричневые пиявки и коричнево-зеленые ткани, белые, еще не успевшие потемнеть зубы детей, красный цвет, когда они зажигали костер, – и красная кровь… но не синее небо над головой.
Вместо неба – лишь тучи, облачный слой, тоже серый, возможно – черный или лиловый в бурю… С началом Затемнения синий цвет исчез из этого мира. Искусственные красители, конечно же, отсутствовали, а на всей планете нечему было отражать и преломлять свет именно таким образом.
Он подумал: чего же лишили их халгане? Ни разу за свою короткую жизнь не увидеть небо, солнце… Они могли еще помнить, что такое орбита, космический корабль, Ось – одно поколение должно было передавать другому рассказы о Вселенной, обязательно мифологизируя ее, наполняя сказочным смыслом окружающее Глиф пространство… Но вряд ли отец рассказывал сыну, что такое синий цвет. Или каков он. Ведь это не то, что можно связно выразить словоформами, – лишь увидеть собственными глазами или нарисовать, изобразить, а красок здесь не встречалось…
Пораженный этим, Заан подумал: как же так? Гармоники репрессивного поля Парника были, в зависимости от погоды, бежевыми или молочно-белыми. Но мачты радиорелейной связи защищало более энергоемкое силовое поле. Его свечение имело синий окрас и, если они видели его… Ушастый покачал головой, размышляя. Или, возможно, поля вокруг мачт все же не силовые? Он не знал точно, он только предполагал. Если халгане решили сэкономить… Но что тогда они использовали для защиты мачт? А защита имелась, без нее кочевники уже давно распотрошили бы все оборудование…
– Вы проведете меня к ней? – спросил Ушастый.
Тот, кто сидел в клетке, выпрямился, и Заан смог разглядеть старика, тощего и голого, со множеством гнойных ранок по всему грязному телу. Старик пристально смотрел на него.
– Мы можем навлечь на себя гнев Властных, – сказал атаман.
– Властным сейчас нет дела до вас. И они…
Атаман поднял руку, призывая дзена к молчанию. Потом произнес:
– Ты отдашь нам то, на чем прилетел сюда?
Заан развел руками:
– Я не могу. К тому же вам не будет от него никакой пользы. Оно обуглилось, остался только остов да спутанные стропы… – Он замолчал, увидев, что атаман не понимает. Словоформы «стропы» Гира не знал, к тому же для глифанов бесценны даже эти останки. Ремни, крепкая, синтетическая ткань парашюта… он понял, что пытается вспомнить, были ли на геометрическом узоре купола синие фрагменты.
Заан с сожалением покачал головой.
– Не могу, – повторил он. – Там все сгорело.
Атаман произнес:
– Вряд ли сгорело все. Не можешь? Нет, ты не хочешь. Тебе запрещают Властные.
– Может быть, тебя порадует хотя бы эта новость: Властные теперь не столь сильны, как раньше. Возможно, очень скоро их совсем изгонят с орбиты Глифа. Ты ведь понимаешь, что такое орбита? Как только это произойдет, к вам начнут опускаться корабли с помощью.
Гира покачал головой с сомнением и смирением.
– Я не верю в это. Скажи, Заан, для чего нам помогать тебе?
– За мной опустятся, чтобы подобрать. И тогда я отдам вам то, что у меня есть при себе.
– На глазах у тех, кто спустится за тобой?
– Да. Это, скорее всего, будут люди из моей фаланги. Я отдам вам большую часть одежды, паука…
– И это? – Грязный палец указал на рюкзак с плазменным генератором на плече дзена.
– Извини, – сказал Ушастый. – Это я отдать не могу. Но все остальное, оно ведь тоже будет ценным для вас.
Атаман шагнул назад. Кочевники-мужчины приблизились к Гире, они склонили головы, тихо разговаривая. За повозкой женщины и дети стояли молча.
– Мы решили, – произнес атаман.
Позади него старик в клетке вдруг прыгнул на прутья и затряс их немощными руками, выкрикивая что-то бессвязное, неотрывно глядя в глаза дзена. Один из мужчин, вскочив на повозку, сквозь решетку ударил его. Старик упал и смолк.
– Если ты пришел сверху, то расскажешь нам, что происходит там. И отдашь свою одежду. И свой нож. А мы…
Не слушая его, Заан смотрел, как в клетке старик, приподнявшись на локте, показывает ему тощую руку, сгибая и распрямляя пальцы. Казалось, он что-то считает, при этом продолжая смотреть на Ушастого блестящими, безумными глазами.