Прошло еще два дня. Маленький отряд спускался все ниже, проходил мимо озер, окруженных странными фигурами — некоторые были похожи на деревья в серебряной или золотой листве или покрытые диковинными цветами. По временам над озерами поднимался туман и струился вокруг них, тек под их ногами, а потом исчезал так же внезапно, как и появился. Дважды им приходилось искать самое узкое место речного потока. Шон бросал крюк, закреплял его на каком-нибудь выступе, и вся группа перебиралась на противоположный берег по веревке.
На четвертый день пути они наткнулись на стену из поваленных сталактитов и сталагмитов, лежащих, как куча бревен. Шон узнал это место по описанию Фингаарда. Внизу находился вал и водоем, образованный проникшей после обвала морской водой. Шон и Диего попытались пробраться через завал, по временам спотыкаясь об обломки известняка.
Только быстрая реакция Диего спасла Шона от падения вперед, в черную глубину вод. Пока Диего старался восстановить дыхание, Шон, избежавший нежелательного купания, пытался разглядеть дальний берег озера.
Издалека до них донеслись высокие голоса женщин и рычание Нанука.
— Мы в порядке! — сложив ладони рупором, крикнул в их сторону Шон; эхо подхватило его крик. Вскоре оба услышали грохот обвала; это опечалило Шона.
— Должно быть, лед, — приглушенно проговорил он. — Давай вернемся. С ними ничего не случилось, но что-то расстроило их.
Они нашли женщин и кота возле одного из каменных завалов. Яна стояла, стиснув руки за спиной, опустив глаза; ее лицо не выражало ничего.
— Это нашел Нанук, — только и сказала она, кивнув туда, где Банни стояла на коленях возле какого-то предмета. Яна отступила на шаг, давая дорогу Шону, и тот увидел, что девушка плачет. Внезапно Банни рухнула ничком в приступе горя, дрожащими, мокрыми от слез пальцами коснувшись обутой в ботинок ноги, торчавшей из-под завала. Под глыбой льда можно было разглядеть подошву второго ботинка. На льду виднелись борозды от когтей Гониша, кота-охотника, который безуспешно пытался выкопать человека из его могилы. В глубоких трещинах виднелись алые следы замерзшей крови.
Шон опустился на колени рядом с Банни, обняв ее одной рукой; другой он провел по ботинку и щиколотке погребенного. Кожа обуви замерзла и стала твердой как камень.
Наконец, не вынеся этой безмолвной скорби, Яна коснулась плеча Шона. Он поднял на нее глаза, по его щекам катились слезы.
— Мы могли бы откопать... — начала было она.
Шон покачал головой и поднялся, бессильно уронив руки:
— Планета уже приняла его.
— Планета убила его, — выдохнул Диего и отступил, увидев выражение лица Шона.
Шон глубоко вздохнул и, шагнув к Диего, коснулся его руки.
— Нет, об этом здесь речи не идет, — тихо проговорил он.
Поднялась и Банни, вытирая слезы с лица. Диего тут же обнял ее, и девушка прижалась к его груди, вздрагивая от рыданий.
— Я это знаю, — сказал Диего Шону поверх головы Банни. — Банни показала мне, что, хотя Сурс и может быть суровым, он справедлив. Я понимаю, Банни, правда... Когда ты услышишь мою песню, то увидишь это сама.
— И мою, — мягко проговорил Шон. В широко раскрытых глазах Диего читалось уважение.
— Я хотел бы услышать, как вы поете, сэр. В раздумье он пригладил спутанные волосы Банни, отбросил сбившиеся пряди с ее лица, в этом жесте было что-то, что глубоко тронуло Яну. Шон тоже это заметил.
— Дядя... — с мольбой в голосе проговорила Банни, — значит ли это, что моя мама...
Шон посмотрел на крупного кота, который принюхивался и изредка скреб когтями лед, а потом прижался к ноге мужчины и потерся о его руку.
— Нанук говорит — нет, — наконец промолвил он, а кот-следопыт подтвердил это “нет” энергичным фырканьем.
Яна широко и беспомощно развела руки:
— Что же нам теперь делать?
— Я, — ответил Шон, — пойду дальше. Для меня это возможно. Вам троим придется вернуться.
Диего хотел было возразить, но Шон крепко сжал его плечо.
— Вы трое можете донести до людей вести о том, что случилось в Проходе Мак-Ги. Мы не можем допустить, чтобы такое случилось где-то еще. Или, если это все же случилось, — лицо Шона помрачнело еще больше, чем в тот момент, когда он узнал о смерти своего шурина, — нужно остановить процесс. Яна, не могла бы ты выяснить, чем можно растворить петрасил? Наверное, такое средство есть. Нам необходимо очистить пещеру в Проходе Мак-Ги.
— Я найду кого-нибудь, кто знает это, но.., — Яна замялась, но продолжила под настойчивым взглядом серых глаз Шона: — как быть, если Лузон узнает, что может сделать с планетой петрасил?
— Тем более нам нужно узнать, как от этого избавляться; в любом случае люди, особенно те, кто на нашей стороне, должны быть предупреждены, чтобы они могли защитить свои пещеры. Если в этом будет необходимость — ценой жизни.
— Вы можете рассчитывать на нас, дядя Шон. — Банни выпрямилась; ее лицо было решительным и суровым.
— Я это знаю. А теперь давайте поедим и немного отдохнем, — сказал Шон, уводя остальных подальше от ледяного мавзолея.
Иногда сквозь тяжелый сон в эту ночь Яна ощущала на своей щеке и на лбу прикосновение губ Шона; его руки нежно гладили ее, чуть задерживаясь на животе. Когда же она проснулась утром, рядом с ней лежала только одежда Шона.
К тому времени, когда проснулись остальные, Яна успела убрать вещи Шона: ни к чему Диего задавать вопросы, на которые она не сможет ответить. Мальчик и так был в ужасе от того, что Шон Шонгили пошел вперед один.
— Он сошел с ума. Как он сможет выжить в арктическом океане? Я не понимаю тебя, Банни. Как ты можешь вот так просто сидеть здесь и есть свой завтрак, словно ничего не произошло, когда твой дядя...
— У моего дяди есть способности, которых у нас нет, — ответила девушка.
— И что он сделает? Вызовет кита из пробирки, чтобы тот подбросил его до материка? — с сарказмом спросил Диего.
Яна и Банни обменялись взглядами.
— Что-то вроде того, — ответила Банни, прожевывая кусок вяленого мяса.
— Я наблюдала, как он это делает, — прибавила Яна, видя, что Диего уже вне себя. — Ты же знаешь, у него свой подход к животным.
— Да, но Нанука он оставил здесь. Нанук смерил Диего долгим оценивающим взглядом и тихо, успокаивающе заворчал.
— Не понимаю я вас! — в возмущении воздев руки к своду пещеры, воскликнул Диего.
— Однако же ты начинаешь догадываться, — улыбнулась Банни и приглашающе похлопала по камню, лежавшему рядом с ней. — Сядь и поешь. Нам сегодня предстоит много пройти. А тебе нужно закончить песню, прежде чем мы доберемся до Фьорда Гаррисона.
— Тебе тоже нужно сочинить песню, и ты это знаешь, — отрезал он.
— Диего! — резко бросила Яна, так, словно он был зарвавшимся солдатом.
— Прошу прощения, — пробормотал юноша и, присев на камень, принялся за свою порцию мяса.
Коакстл не перестала присматривать за своим “котенком”. Воздушный корабль был похож на те, которые она внимательно изучала раньше. В них часто были люди, которые оказывались опасными для ее народа. Она последовала за машиной, подойдя близко к тому месту, где жили люди, и тут, на скальном уступе, с которого были видны людские жилища, нашла себе местечко, где она и Дом казались одним; она наблюдала и ждала.
Она не видела, куда пошла малышка, но зато заметила, когда воздушный корабль снова поднялся в небо, унося с собой только одного человека.
Ночь прошла, потом день и еще ночь. Коакстл по-прежнему ждала и наконец увидела наземную машину, которая могла бежать очень быстро и которая нравилась большой кошке не более чем те, которые умели летать. Из машины вышел человек. Она узнала его — это был тот белохвостый, с дурным запахом. Он пошел к тому месту, где играли дети и где так неподвижно, что даже зоркие глаза Коакстл не заметили ее, сидела ее малышка. Она не шевелилась — просто сидела, прислонившись к дереву, и ждала, пока другие детеныши резвились в снегу.