Тут в зале установилась тишина — такая тишина, что было слышно, как оба философа усердно перелистывали учебники.
Наконец раздался монотонный голос убеленного сединой профессора физики:
— Но это же в самом деле перпетуум-мобиле!
— Это он и есть, — подтвердил риддханский ученый.
В зале началась суматоха. Инженеры взялись рассчитывать коэффициент полезного действия и вероятные расходы. Физики стали спорить, какой перед ними ПМ — первого, второго или третьего рода. Математики вновь извлекли свои записи теоретических положений, заткнули уши и погрузились в формулы.
Один из философов в знак протеста покинул зал, другой задремал.
— Отсутствующую отверзопустую (так перевел автомат-переводчик) сторону можно использовать для термодинамического перпетуум-мобиле, — заметил риддханский изобретатель. — Его температура постоянно держится на абсолютном нуле.
— Правильно! — Это воскликнул профессор физики. — Цикл Карно. со стопроцентным коэффициентом полезного, действия; теоретически вся тепловая энергия превращается в механическую.
— И практически потери таковы, что о них и говорить не стоит — сказал один из инженеров, — Перпетуум-мобиле второго рода.
— Ну, нет, скорее минус первого рода: все-таки часть энергии фактически теряется в Пустоте, — возразил другой.
— Удобен для, домашнего пользования, — бурно выразил восторг третий, — соединить такое маленькое зеркало с газовой турбиной, а она приводится в движение обычным воздухом, который под собственным давлением идет в вакуум!
— Это неблагоразумно: запас воздуха на планете не безграничен. — Слова риддханина потонули во всеобщем шуме.
«Идеальный двигатель! — кричали. — Наконец-то будет покончено с загрязнением воздуха! И это абсолютно ничего не стоит! Теперь мы сможем сплавлять отбросы в черную дыру, и баста!», «Новое сырье мы доставим на наших новейших космических кораблях с наших новых планет! И лучшее! И в больших количествах!»
На гостей с Риддха никто не обращал внимания. Сначала техники и инженеры устремились из зала, чтобы немедленно приступить к постройке новых могущественных машин; за ними последовали ученые, погрузившиеся в свои мысли или продолжавшие жаркие споры, последним очнулся философ и принялся искать своего коллегу.
Риддхане остались одни. Они тщательно закрепили защитные оболочки на обеих сторонах зеркала и затянули все болты.
— У меня есть опасения, — признался ученый-риддхаиин, уроженец Великого острова. — Они могут опрометчиво обойтись с зеркалом; швырнут еще что-либо ценное.
— Опасения? — вступил пилот. — Я упрекаю себя. Всю Вселенную, возникшую из первоначальной сингулярности и не. распадающуюся благодаря гравитации., расширяющуюся от экспансивных импульсов, они постепенно выбросят в. черную, пустую половину: это, брат, проклятие, что мы отправились на… Землю.
— Что же произойдет? — пробормотал, изобретатель. — Однажды мы все исчезнем в негативном измерении континуума?
Эрик Симон
Сборщик образцов
Человек как биологический вид, несмотря на свою приспособляемость, не годится для жизни и работы в Космосе или какой-либо другой чуждой среде…
Эту работу могли бы выполнять специальные кибернетические устройства, которые при неожиданных изменениях ситуации были бы способны принимать самостоятельные решения.
1. Третий участник экспедиции
Микола Северденко, геолог с двухлетним стажем, считал себя самым несчастным человеком на земле. И вправду, не было никого несчастнее, если не на планете, то в радиусе десяти километров — уже потому, что никого другого здесь вообще не было.
Трясясь в седле, Микола размышлял о судьбе великих первооткрывателей и исследователей. Все, открывшие что-нибудь действительно важное: рычаг, лук и стрелы, способ зажигать огонь, колесо — все остались неизвестными. В том числе и тот гений, который первым установил, что ехать верхом, лежа на животе, так же неудобно, как и стоя на коленях.
Микола натянул поводья, и лошадь послушно остановилась. Это было славное животное, ничуть не повинное в беде своего хозяина. Виноват был начальник, который счел радиостанцию излишней роскошью для экспедиции, и водитель Сеня, допустивший, чтобы машина вышла из строя в девяноста километрах от ближайшего поселка. Но больше всех виноват был он сам: ведь предлагал встретившийся чабан съездить в поселок за подшипником. Надо было соглашаться, но нет, он, Микола Северденко, третий участник экспедиции, припомнив, что однажды уже сидел на лошади, самоуверенно объявил: «Поеду сам». И вот теперь он сидит здесь, в пустынной степи, и как раз то, что сидит, и есть самое мучительное.