Жадно осушив два стакана воды со льдом, я покосился на изуродованную акулой ногу Макса и пришел к мысли, что все в этом мире кого-то едят. Термиты, например, жрут деревья, а муравьеды — термитов. Природа даже оснастила муравьедов длинными узкими мордами и такими же длинными, проворными пальцами с крепкими когтями, чтобы им было удобнее добираться до своих жертв. В свою очередь, на муравьедов охотятся индейцы. Им нравится их мясо, по вкусу напоминающее гусятину. Но чаще всего люди охотятся друг на друга. И так в природе до бесконечности. Словно участие в смертельном круговороте — единственная возможность выжить самому. И никому не известно, кто на чьем столе окажется завтра. Даже самого грозного хищника может съесть безобидное млекопитающее из отряда приматов вроде меня. И без особой на то нужды.
Чтобы отомстить за индуса Макса, я заказал акулье мясо, а назло продюсеру Петрову — прекрасный гоанский порто.
— Я устал жить в постоянном страхе, — говорит Ларри, тучный бухгалтер из Нью-Йорка. — Я боялся всего: потери работы, атак террористов, измены жены, повышения налогов.
Бывшие бизнесмены, ученые. У каждого из них была своя причина, чтобы сменить городскую одежду на набедренную повязку. Они сбежали из каменных джунглей мегаполисов в джунгли натуральные, надеясь обрести рай на земле. Уже почти две недели мы с моим товарищем оператором Пашкой Гусевым, или Гусем, как его зовут в редакции, снимаем в Индии документальный фильм об этих чудаках. Наш фильм так и называется — «В поисках рая». Новые робинзоны устали от постоянной гонки на выживание в большом мире, от погони за деньгами, от борьбы за достойное место в обществе. Они сошли с дистанции. Палатки небольшой общины разноцветными грибами проросли среди камней и песка на берегу океана. На деревянном флагштоке развевается голубое полотнище с пацифистским символом, известным как крест мира.
— В Большом мире люди постоянно сравнивают себя друг с другом, пытаясь придерживаться эталонов, которые навязало им общество, — продолжил Ларри. — А что такое общественный эталон? Это миф, созданный бездушными потребителями! — при этих словах толстяк обвел взглядом соплеменников, призывая поддержать его. Те одобрительно закивали. — Я боялся даже смотреть на себя обнаженного в зеркале, — сказал Ларри, — потому что общество заявило, что быть полным и иметь маленький пенис — это стыдно!
— Но, приехав сюда, вы лишились всего, что так боялись потерять, — язвительно сказал я. — Семьи, работы, социального статуса. Правда, заодно вы избавились от нескольких лишних килограммов, но это незначительный бонус. Вы без боя сдали свой рабочий кабинет в небоскребе на сорок втором этаже в центре Манхэттена, бросили жену с двумя детьми и преданную таксу, которая каждое утро приносила вам тапки, облизывала ноги и любила вас больше всех на свете!
Это был запрещенный прием. При упоминании о таксе в глазах бухгалтера появились слезы. То, что надо! Я почесал мочку уха — условный знак Гусеву, чтобы снимал крупный план — глаза, наполненные слезами.
— Вы полагаете, я эгоист, неудачник, трус, испугавшийся трудностей? — к слезам Ларри о брошенной им таксе добавились слезы обиды, и я почесал мочку уха еще раз. Чтобы добить толстяка окончательно, собираюсь затронуть тему его маленького пениса, но меня перебивает женщина, кормящая грудью грязного младенца:
— Лично я не хочу, чтобы мои дети росли в мире, где правят деньги, власть, конкуренция и царит постоянная депрессия.
— Но без конкуренции не было бы прогресса, — не унимаюсь я.
— Конкуренция делает нас похожими на животных. Люди готовы идти по костям, лишь бы оказаться как можно выше на этой чертовой лестнице успеха. Те, кому удается подняться, презирают тех, кто стоит хотя бы на ступеньку ниже, — ответила женщина и швырнула камень в черного скорпиона, который полз в ее направлении.