Моррис почувствовал, что его слегка вжало в пол переборки, потом придавило посильнее. Он открыл глаза и увидел, что все коты распластались на деревянном круге — их прижимало ускорением. Лёжа на полу, смотрела в иллюминатор Инга — в широких веерах света уносилась вниз тёмная равнина. И вдруг из-за горизонта вырвались широкие лучи света, потом выплыл из-за широкого тёмного круга планеты огненный месяц Джарвуса-2. Сияющий ломоть начал разрастаться, утолщаться, превращаясь в полукруг, потом в круг. Внезапно ускорение прекратилось, и наступила невесомость.
— Слава Моррису! — закричали все сто котов — экипаж алахохового корабля. Они посыпались со своих полок, как летающие белки, и принялись в восторге метаться по всему пространству. Только и мелькали растопыренные лапы, хвосты, вытаращенные глаза и раззявленные рты. Все орали, как сумасшедшие.
— Тихо! — проорал Кунжут, на котором от невесомости вся шерсть встала дыбом. — Запуск двигателей!
Кочегары немедленно направились в кормовую часть, открыли корзины и стали доставать из них топливо — огранённые сапфиры почему-то розового цвета. Сапфиры были чудовищно огромны — каратов по пятьдесят. Открыв заслонки, истопники закидали туда топливо и ловко выбили двумя кремнями искру. После чего заслонки плотно прикрыли и стали накачивать воздух.
За массивной деревянной крышкой что-то ухнуло, затрещало и заревело. Корабль дрогнул и начал разворачиваться. Кочегары были просто мастера: они бегали к окошкам, смотрели наружу и по мере необходимости подкидывали топлива в боковые дюзы — так они выравнивали траекторию полёта. Едва ли даже Жюль Верн при всей своей фантазии мог придумать подобный способ межпланетных сообщений. Здесь это было нормально.
Корабль развернулся носом к Джарвусу-2 и начал двигаться. В иллюминаторы были видны прочие корабли эскадры — они постепенно разворачивались носами в одну сторону — в сторону сияющего ослепительным светом второго солнца системы.
Длинные конусы, поблёскивающие иллюминаторами, нацелились на солнце и дружно поплыли диковинной стаей над тёмной стороной планеты. Как ни было это невероятно, сапфировое топливо работало, и все в ракете тут же ощутили слабое действие инерции — они уже не парили меж отсеками, а сидели по местам и во все глаза смотрели на панораму планеты.
В иллюминаторах наблюдалась потрясающая картина: тёмная сторона Скарсиды уходила назад, и стала выступать освещённая половина. Сначала образовался тонкий месяц, играющий разноцветными лучами. Постепенно он начал расширяться, и вот стала выплывать вторая половина Скарсиды — огромное поле сплошного сияния. Казалось, что сапфировая полусфера исторгает не меньше света, чем второе солнце системы.
— Как вы тут? — спросили сзади, и Моррис, обернувшись, увидел, что к ним прибыл старенький архивариус Культяпкин — вместе со своими футляром, пенальчиком и очками. Он притащил свои чертежи и хотел показать гостям, как именно должен, по его расчётам, проходить полёт.
— Вот, смотрите. — раскладывал он при свете грозди винограда свои бумаги. — Вот это прежний вариант, а вот это новый.
По новому варианту эскадра выходила в космос гораздо ранее прежней точки и часть траектории продолжала двигаться по орбите Джарвуса-1. Теперь им предстояло миновать маленькую круговую линию, которая шла вокруг точки фокуса, и поймать планету врага до того, как та войдёт в зону невесомости. Собакоиды будут не готовы к столь раннему вторжению, и это может дать квази немалое преимущество.
Моррис уже хотел продолжить разговор со стареньким архивариусом, который, несмотря на возраст, хорошо соображал, как вдруг внутренность ракеты осветилась — из окон бил столь яркий свет, что глаза заслезились. Оба человека машинально заслонились ладонями, а Культяпкин задвинул очки повыше на нос и юркнул в тень.
— Мы вышли из тени Скарсиды и попали в зону, где светят два солнца. — сообщил он. — Джарвус-1 гораздо мощнее Джарвуса-2, поэтому не советую выглядывать в окно.
Однако, на теневой стороне корабля смотреть в иллюминатор было можно, и люди немедленно отправились к котам, которые приникли к иллюминаторам, любуясь зрелищем.
Притяжение к корме корабля было столь слабым, что внутри практически не было тяготения, поэтому Моррис свободно перешагнул через провал шахты — через пять метров пустоты — и оказался на противоположной стороне.
В иллюминаторе были отчётливо видны корабли, освещённые ярким светом. Дальние казались маленькими искорками в черноте космоса. Вся эскадра совершала плавный уход с орбиты Скарсиды, устремляясь мимо того таинственного центра, к которому плыли обе планеты.
— Идите сюда, Моррис. — позвал Культяпкин. — Вам надо решить, по какой именно траектории вы подойдёте к Псякерне. Можно обойти фокус со стороны Джарвуса-2 и плавно влиться на орбиту второй планеты. А можно обойти фокус и зайти на посадку по встречному пути. Раньше мы садились по первому способу — второй, понимаете, был невозможен.
Всё-таки Культяпкин не зря кушал в своём подвальчике мясные яйца — головка у него варила.
— Как ты это сделаешь? — спросила Инга. — У тебя же нет никаких навигационных данных.
— А этого и не надо. — ответил Моррис. — Сила даёт мне полную картину. Я знаю, в какой точке пространства мы находимся.
Он чуть сосредоточился, и множество кораблей, повинуясь Силе, совершило легкий поворот. Кочегары всё так же трудились, подбрасывая в топки огранённые сапфиры. Фантастический полёт продолжался, эскадра всё далее входила в промежуток между двух солнц. Одним из потрясающих эффектов при работе алахохового судна было то, что при сгорании сапфиры выделяли кислород, который поступал в отсеки. Быть этого никак не могло, но было.
— Мы заходим на посадку против вращения планеты. — предупредил Культяпкин. — Будет трясти.
В иллюминаторы была видна Псякерня, вся закрытая мутными облаками. Пространство впереди было наполнено множеством всякого мусора — та же картина, что и над Скарсидой. Здесь летели камни, обломки деревьев. Входя в этот слой, эскадра должна потерпеть немалую тряску.
— Что будет, если эти штуки выпадут в осадок? — спросила Инга.
— Здорово будет! — потрясённо ответил вождь Кунжут.
И тут на глазах у всех наблюдателей обломки задрожали и устремились вниз — это походило на падение метеоритов.
— Они сгорят в атмосфере. — заметила Инга.
— Посмотрим. — ответил Моррис, который чувствовал себя поистине всемогущим.
Эскадра нырнула в атмосферу. На носах кораблей задрожал воздух, по иллюминаторам заскользили длинные языки пламени.
— Алахоха не горит? — спросил на всякий случай Моррис.
— Не горит. — ответили ему.
Культяпкин быстренько собрал свои бумаги в футляр, поправил очёчки и улёгся на пол, вытянув задние лапы и сложив на груди передние.
— Так меньше ощущаешь перегрузки. — смущенно пояснил он и закрыл глаза, чтобы не бояться.
Вынырнув из облаков, корабли пошли над поверхностью земли по пологой траектории. Все бросились к иллюминаторам, и Моррис увидел, что большую часть планеты занимали воды океана. Корабли понеслись над мрачно-синими водами, к которым не пробивался свет солнца — Псякерня закрывалась от обоих светил обширной облачностью. Эскадра неслась над океаном, и на её пути не встретилось ни одного острова.
— Во время посадки на Псякерню ваши корабли часто попадали в воду? — спросил Моррис у Кунжута.
— Почти всегда. — ответил тот. — Нам приходилось долго грести к берегу, а тем временем собакоиды отлично успевали подготовиться.