Глаза всех собакоидов устремились на неё, некоторое время животные разглядывали девушку, потом старая произнесла:
— Поистине, последнее время.
Она вернулась к своим, села у стены и взяла на руки маленького больного кутёнка. Тот захныкал, глядя своими слезящимися глазами на врагов.
— Пить, баба, пить. — просил он.
Она ничего не отвечала, ожесточённо глядя в чёрный пол, и только машинально покачивала внука.
— Почему вы не ушли? Почему вас бросили тут без еды и без питья? — присев на корточки перед старой самкой, спросила Инга.
— Потому что Богу нужны сильные и здоровые. — ответила та, не поднимая глаз. — А у нас бедное селение. Они пришли и забрали всех воинов, чтобы воевать с врагами. Забрали всю пищу, потому что воинам надо есть. Надо кормить молодых и сильных самок и детей, чтобы они вынесли перелёт.
— Куда? — спросила Инга.
— На вашу планету! — сверкнув глазами, крикнула старуха. — Там будут жить наши потомки! Он обещал нам, и мы рады погибнуть в этой войне, чтобы расчистить дорогу молодым и сильным! Мы устали жить тут, в этом пекле! Мы вернёмся в рай, который потеряли!
— Они хотят захватить н-нашу Скарсиду? — заикаясь, спросил Валёк. — Как это можно? У них же ничего не осталось — ни резиновых деревьев, ни крокодалсов.
— Убирайтесь отсюда, квази. — устало произнесла старуха. — Здесь нет никаких припасов. Война скоро кончится, и нам не нужна пища, чтобы умереть.
— Здесь есть какой-нибудь другой выход? — спросил Манях.
— Идите туда, откуда пришли. — ответила самка.
— Там не пройти. — осторожно сказала Инга, чтобы не злить и без того ожесточённую старуху. — там горит огонь.
— Тогда вы сдохнете. — ответила та. — Потому что другой выход горит. Оставайтесь с нами и умирайте.
— Как же вы перелетите на Скарсиду? — всё же поинтересовался любопытный Культяпкин. — Ведь даже наших кораблей не осталось.
— Раз мы здесь заперты в одной могиле, — сказала ему насмешливо старуха, — то я тебе скажу: наш Бог сказал, что нам не нужны никакие ракеты и никакие пузыри, и никакие скафандры. Мы перенесёмся во мгновение ока. А как — он один знает.
— Мгновенный пространственный перенос. — тут же догадалась Инга. — Всё ясно. Они приняли за Бога Фортисса.
— Неважно, как он называется, он — Бог. — ответила старая самка.
— Что случилось, Инга? — раздался вдруг посреди пещеры голос Морриса. — Почему вы не возвращаетесь с добычей?
Голос шёл из сумки девушки — оказывается, у неё был с собой коммуникатор! Она очень удивилась и достала камень.
— Моррис, мы заперты в подземелье. — сказала она в простой кусок кремня. — Здесь нет никаких припасов — всё вынесли и спрятали с самого начала.
Она рассказала, что подземные ходы пролегают в толще каменноугольной породы, и что те пожары, которые они наблюдали во множестве, как раз и есть горение подземных убежищ.
— Так пищи не будет? — жалко пролепетал Культяпкин.
Старая самка засмеялась, укачивая плачущего внука.
— Жрите наши трупы. — сказала она.
Морис достал их оттуда довольно легко — ему только стоило пожелать, как потолки разверзлись, и счастливые избавлением квази легко выплыли оттуда на своих досках, оставив старую самку кричать проклятия.
Второй отряд, посланный за провиантом, вернулся тоже ни с чем — подвалы оказались пусты. В нескольких местах нашли взорванные хранилища, полные трупов квази — это войска четырёх вождей прятались под землёй от жара, и погибли от попадания бомбы. Теперь стало ясно, что это за бомбы — это был термический снаряд, каким в своё время Рушер уничтожил Чернокаменные горы на континенте Урсамма. Тогда горели фтары, а здесь — каменный уголь. Таких могил, полных пепла квази, должно быть много. Вся земля Псякерни был большой каменноугольный пласт, пролегающий на солидной глубине — вот почему повсюду горели костры — это заработала подземная топка.
— Где же эти хранилища? — задумался Моррис, которому очень не хотелось тратить Силы на создание еды для войска.
Картина представала очень скверной: все его расчеты рушились. Псякерня скоро станет просто непригодной для жилья. Если раньше она расцветала на краткое время при обходе своего жёлтого солнца, и этого запаса хватало надолго, то теперь ситуация изменилась.
Растительность Псякерни приспособилась к особенностям её климата. Растения научились прятать свои семена и побеги в земле, где и пережидали долгое знойное лето. Под землёй было вполне сносно и жителям планеты. Но теперь, когда жар изнутри стал ничуть не слабее жара сверху, существование жизни на этой земле стало под вопросом. Совершенно очевидно, что сказки Морриса про колонизацию этой планеты стали действительно только сказками.
Теперь идея обрушить на Псякерню космический мусор предстала перед Моррисом совсем в ином свете: он сам, первым же своим действием завёл этот механизм уничтожения планеты. Он молча размышлял и придумывал, как именно сохранить этот мир, как помочь ему восстановиться после столь глобальной войны. Ранее все войны квази и собакоидов были просто игрой — что можно сделать серьёзного с камнями и рогатками?!
Он не хотел полного уничтожения населения планеты. Самым лучшим решением было бы просто оставить оба мира без средств перелёта. Сама мысль о колонизации возникла у него лишь как следствие гибели ракет — куда ещё денешь эту ораву? Теперь он размышлял: не стоит ли перебросить эти двадцать оставшихся тысяч обратно на Скарсиду, чтобы сохранить популяцию. Это требовало больших затрат Сил и можно было сделать не ранее, чем по окончании войны. Всё же основной задачей Морриса была победа над Фортиссом.
"Силы Занната" — вспомнил он. О, да! Это был тот неприкосновенный запас, который мог не только вернуть котов на родную планету, но и ещё много-много чего сделать. Это была поистине мощь, которая могла и погубить, и спасти планету.
— Продолжать поиски. — сказал он вождям, решив поэкономить до времени.
— Моррис! — раздался голос под невидимым полем платформы. Это снова обращался к нему Фортисс.
— Что скажешь? — с усмешкой спросил Габриэл.
— Моё предложение прежнее: сдавайся. — ответил Синкрет своим низким голосом.
— Зачем же? — не согласился стратег. — Мы разрушили две ваших базы. Мне, конечно, жаль погибших, но всё же с малым войском воевать проще.
— Вот именно. — сказал Синкрет. — Я тоже так решил. Кого ты угробил, когда обрушил каменную пустошь?
— Тысяч десять твоих воинов. — ответил Моррис, чувствуя, как у него что-то заболело под ложечкой.
— Точно. — согласился Фортисс. — Я отправил в это убежище отборных самок и самцов вместе с запасами пищи. Это были избранные, которые должны были отправиться на Скарсиду и обрести потерянный рай. Ты избавил меня от лишних хлопот по их содержанию и жизнеобеспечению. Я знал, что ты так поступишь. Ты хорошо сделал, что разбомбил все подземелья падающим мусором — я бы сам не догадался.
— Зато я провёл тебя тем, что заставил расстрелять пустые скорлупки. — стараясь не выдавать дрожи в голосе, произнёс Моррис.
— Верно. — опять согласился противник. — Я не разобрал в ярком свете, что в этих скорлупках нет квази. Зря потратил Силу, так что придётся наказать тебя, Моррис. Впрочем, я оставлю тебе жизнь, если ты сдашься и откажешься от борьбы. Не будь дураком, Моррис, твоё дело проиграно. Ты слишком привязался к этим котам и будешь тратить на них Силы. Всего через несколько часов планета снова войдёт в такое же жаркое пекло. Всего лишь третий виток, а твоим квази даже будет некуда деваться: все подземелья горят, скоро выгорит весь кислород из атмосферы. То пекло, что было ранее, не идёт ни в какое сравнение с тем адом, что здесь будет. Мне плевать на собакоидов — я обманул их. Ради моей цели, ради победы я пожертвую всем. Ты не можешь себе этого позволить, потому что ты человек — это ваша слабость. Гуманность — это энтропия. Сдавайся, и я сохраню Скарсиду и даже переброшу туда оставшихся котов.