Оба человека отпрыгнули назад, а в следующий миг крупное синее тело вынырнуло из образовавшейся дыры — это был Фортисс. Он обернулся и увидел своих врагов.
Инстинкт сработал в Моррисе прежде, чем сознание. Быстрота реакции не раз спасала его. Он мгновенно вытянул руку, и из неё вылетел тонкий, как лезвие, луч. Но сон, этот проклятый сон, подвёл Габриэла. Во сне он снова видел, как лазерный меч Маргианы лишает Синкрета ног. Это было во дворце на Рорсеваане, и зрелище впечаталось в память. Если бы не это воспоминание, рука Морриса не дрогнула бы — Сила должна была снести Синкрету голову. Но вместо этого она отрезала ему ноги.
Фортисс с грохотом упал на пол, а не завис в воздухе, как тогда, во дворце. Как в тот раз, из его отрубленных конечностей потекла белая густая кровь. Синкрет с размаху вонзил в пол свои чёрные алмазные когти и пропорол в твёрдом материале четыре полосы. Он молча вскочил на свои обрубки и, словно не ощущая боли, шагнул вперёд, к врагам. Его глаза сияли мрачным красным светом.
Два человека, словно действуя по сговору, моментально прыгнули в разные стороны, так что синий гигант на мгновение заколебался — за кем идти. Он выбрал Морриса. Синкрет сделал шаг вперёд, но обрубки заскользили в белой луже, и Фортисс грохнулся на пол. Он не успел подняться, как Инга бесшумно обошла его и твёрдо нанесла сзади удар — кинжалом она пробила его правый глаз.
Рука Синкрета махнула в пустоту — он не успел зацепить девушку. Её кинжал остался торчать в глазнице чудовища. Он должен был пробить мозг, но на движениях Фортисса это не сказалось, просто теперь он видел одним глазом. Не обращая внимания на рукоять, торчащую из глазницы, он пополз на коленях за Моррисом.
— Сдавайся. — кратко сказал Синкрет. За ним тянулась белая полоса — кровь вытекала быстро.
Моррис чувствовал стук в висках, в глазах плавали круги — ему не хватало кислорода. Ноги тяжелели. Он посмотрел на Ингу и увидел, что она стоит, опершись руками о колени и тяжело дышит.
— Уходи от него, Инга. — сипло проговорил Моррис. — Он умирает.
Она тяжело помотала головой, но всё же с усилием двинулась, когда Синкрет пополз вокруг дыры от шара. Он преследовал Морриса с упорством машины, не боящейся смерти.
Моррис, шатаясь, двинул от него. Убегать было некуда, и они кружили вокруг места, где ранее торчал экран. Подхватив девушку, Габриэл почти понёс её, а следом волочился Синкрет, распарывая пол своими чудовищными когтями. Ему только дотянуться до них, только одним когтем — и он обоих наколет на острия.
Сердце бешено скакало, в глазах темнело, лёгкие рвались от боли.
— Сдавайся, Моррис. — сказал Синкрет, не сводя с него единственного глаза, который горел всё тем же страшным огнём. Он вдруг упал и некоторое время лежал неподвижно, уткнувшись в пол уродливым лицом. Он не дышал — ему не требовалось, основа жизни Синкрета заключалась в этой белой субстанции, которой теперь был залит пол.
Моррис уже не мог стоять, он сидел у стены с Ингой на руках и, тяжело дыша, смотрел на врага. Он надеялся, что киборг умер. У Морриса была ещё капля Силы и он дробил её, вливая микроскопическими порциями в себя и в Ингу. Этого было слишком мало, но это раз за разом продлевало им жизнь, заставляя биться сердце. Капля, последняя капля — она могла решить всё. Он видел, что Синкрет находится на грани — его жизнь утекала с этой белой жидкостью.
— Моррис… — киборг поднял голову и посмотрел на него одним глазом, который всё так же горел ненавистью. — Моррис, не надо.
Моррис не отвечал, экономя силы.
— Я не могу проиграть. — сказал Фортисс, на его голосе никак не отражалась его слабость — он был всё так же ровен, и только тело отказывалось служить Синкрету.
— Ты был великолепен. — продолжал он. — Я восхищён тобой и твоим умом.
Киборг помолчал.
— Пойми, Моррис, я не могу уступить. У меня нет права на поражение.
Он выбросил вперёд руку, вцепился в пол когтями и подтянулся ближе.
Синкрет никак не издыхал, своей живучестью он отнимал жизнь у Морриса и Инги. Счёт шёл уже не на минуты, а на секунды. Увидев, что враг снова пополз к нему, Моррис с усилием двинулся дальше. Он оттаскивал бесчувственное тело девушки. Силы покидали его, и смерть была так близка. Он не понимал, что заставляет его двигаться, что за упрямство боролось в нём за каждое мгновение жизни. Ничто не могло спасти их, и последние капли жизни оставляли их.
Он остановился, видя, что Синкрет бессильно царапает когтями пол — всего в метре от них. Если киборг преодолеет этот метр, Моррис уже не сможет избежать этих смертоносных алмазных кинжалов. Всё, что нужно врагу — только дотянуться.
Синяя рука с когтями шевелилась близко, и Моррис не мог оторвать от неё глаз. Инга без чувств лежала у него на груди, мешая дышать. А Синкрет говорил и говорил, добивая врага своим монотонным голосом:
— У тебя чуть-чуть, у меня чуть-чуть. Всё решает последняя кроха. Это лотерея. Ты хочешь умереть непобеждённым? Сдайся и живи. Одно лишь слово, и тебя спасут. Но, если ты умрёшь, ты проиграешь.
Моррис ничего не отвечал, глядя на синюю руку, протянутую к нему, словно эта рука — весь его враг.
Синкрет попытался ползти, но не смог сдвинуться с места. Он вытянул шею и, опираясь подбородком о пол, посмотрел на своего врага одним глазом, из второго что-то текло.
— Твоя смерть, Моррис, будет лишь смертью одной человеческой единицы, ошибкой игрока. Один из многих, из триллионов триллионов, из бесчисленного множества краткоживущих существ. Моя же гибель будет необратимым крахом всего того, о чём ты никогда не знал. Я уникален, Моррис. Я не имею права умирать и не имею права на поражение. Я должен взять эти Силы. Мы не можем проиграть. Зачем ты тянешь неизбежность? Сдайся, Моррис, и ты останешься жив. Ты можешь спасти своего Спутника. Я не могу допустить ничьей. Сдайся, Моррис. Всего одно слово, и ты свободен.
Молчание в ответ. Лишь только слабый хрип Инги и тяжёлое дыхание Морриса.
Синкрет застонал, как человек.
— Одно слово, Моррис. Одно слово.
Сознание меркло. Все мысли испарились. Осталось только что-то глубоко животное, безмолвное, но требующее: сдайся, Моррис!! Он вдруг ощутил, что сердце Инги замолчало, и беззвучно заплакал — на большее не было сил. Никогда в жизни он не испытывал таких страданий!
Синкрет смотрел на врага, и его единственный глаз угасал, становился тусклым, терял выражение. Но рука вдруг дрогнула, когти сжались и разжались, как в конвульсии. Алмазные острия впились в пол, и Фортисс подтянулся. Его страшное лицо оказалось совсем близко от лица Морриса. Синкрет с усилием выбросил руку вперёд и она тяжело упала на грудь Морриса, придавив её с левой стороны, а на правой лежала Инга Марушевич.
— Пойми, я должен победить. — прошептал Синкрет и стал перебирать когтями по телу Габриэла, продвигая свою лапу дальше и нанося ему уколы. Последним движением он дотянулся до руки девушки.
Моррис хрипел, в ужасе глядя на чёрные алмазные серпы, добравшиеся до него и Инги.
— Ты не ошибся. — прошептал Синкрет. — Я программа.
На плотной, глянцевито-синей коже его среднего пальца выделился крошечный, слабый огонёк. Он неуверенно потёк по сияющему твёрдым блеском когтю, соскользнул на руку Инги и растворился в её коже. В тот же миг девушка судорожно вздохнула, и Моррис ощутил удар её сердца. Оно заколотилось, а с её губ сорвался стон.
Синкрет лежал неподвижно, уткнувшись безобразной мордой в плечо Морриса.
Рассудок молчал, но интуиция вдруг взяла голос. Интуиция Морриса, которая никогда его не обманывала. Она ему сказала: сдавайся, Моррис. И он вдруг понял, что это единственно правильный выход. Никакой логики в этом не было, но интуиции логика была ни к чему. Всё противоречило её решению, но она неумолимо приказала: сдайся, Моррис.