Если люди лорда Рэдиссона смогут отследить чип и поймать их, то это будет выглядеть, как если бы беглый преступник похитил беспомощную девушку, и неважно, что им скажут. Крису отправят на Прайм к ее будущему мужу, если он все еще будет хотеть ее, узнав, что она порченный товар, а Тига вернут обратно в тюрьму или казнят. Она знала, что Тиг захочет рискнуть ради нее, но не хотела, чтобы ему пришлось это делать. Лучше она испытает боль от чипа сейчас, чем они будут пойманы позже.
Неважно, насколько это было больно.
Хотя она и решила, не наблюдать, как Тиг готовится к «операции», Крисе все же удалось разглядеть изогнутое, длинное лезвие его ножа, прежде чем она сильно зажмурилась. Она почувствовала, как просел матрас, когда большой ферал сел на кровать возле нее и оседлал ее бедра, наклоняясь к ней.
Они оба были без одежды, и Криса чувствовала, как тепло его большого тела согревает ее.
«Странно, — подумала она, — это та же самая поза, в которой я получила такое удовольствие только вот совсем недавно, а теперь я переполнена страхом».
Она была так напряжена, что чуть не вскрикнула, когда вместо холодного поцелуя острой стали на шее, почувствовала прикосновение его влажного языка.
— Что ты делаешь, — пропищала она, когда Тиг продолжил лизать ее шею и шишку, под которой находился чип длинными, осторожными движениями языка.
— В крови и жидкостях тела ферала находится настоящий антисептик. Это одна из причин, почему мы так быстро восстанавливаемся, — объяснил он, остановившись на секунду. — Я обеззараживаю кожу, чтобы не попала инфекция. Хорошо?
— Хорошо, — это все, что смогла ответить Криса.
— Ты еще не передумала, милая? — Тиг успокаивающе поцеловал ее в затылок. — Я не расстроюсь.
— Нет, — Криса хотела покачать головой, но подумала, что лучше этого не делать. — Нет, сделай это, Тиг. Я хочу этого.
— Хорошо. Я постараюсь сделать все как можно быстрее. Держи руки по бокам и схватись за простыни как можно сильнее. Если почувствуешь, что не можешь сдержать крик — кричи, но постарайся не двигаться. Нож очень острый. Поняла?
— Да, — она схватила простынь по обеим сторонам от себя и прижала ее к себе синтетический хлопок так сильно, что побелели костяшки. Пожалуйста, богиня, пусть он сделает это быстро, позволь ему…
И это случилось, вспышка белой агонии была такой огромной, что она едва смогла ее вынести. Криса знала, что будет больно, но это было не то, чего она ожидала. Это чувство прошлось по всей ее нервной системе, боль, которую она когда-либо испытывала до этого, была лишь назойливой занозой, по сравнению с этой.
Огонь распространялся от линии пореза и стекал вниз по всей ее шее, как раскалённая лава, боль охватила все ее конечности, пульсируя на кончиках пальцев рук и ног. Каждый нерв был раскален, словно обнаженные провода под высоким напряжением. Горела… Она вся горела, и ничто не могло помочь ей пережить это…
Казалось, это все продолжалось и продолжалось, время двигалось, как черепаха, пронзительный вопль поднимался в ее горле, такой высокий и безумный, что его можно было услышать еще до того, как он вырвался наружу. Криса почувствовала, как порвалась ткань под ее пальцами с низким треском, и каждая мышца ее тела была напряжена до предела. Она прикусила язык, но не почувствовала это. Она едва смогла различить теплый соленный вкус во рту.
Смутно она слышала, как Тиг говорил что-то низким, обеспокоенным голосом, он произносил что-то о чипе, что тот не хотел выходить, но ее разум, полностью поглощенный это ужасной пыткой, отказывался работать.
А потом словно электрический разряд прошелся от головы до пят, и мир исчез в бесшумной и благодатной темноте.
— … закончилось. Теперь все закончилось, — кто-то прижимал ее и успокаивающе омывал ее шею чем-то теплым и влажным. Криса вспомнила, как ее мама клала ей влажную ткань на лоб, когда она еще была маленькой и болела. Потом она подумала об успокаивающий травах мадам Глоссоп, которые та давала ей при малейшей жалобе от головной боли до «женских болей». Но руки на ее талии были такими теплыми, словно стальные прутья, а голос, который нашептывал ей в ухо, был таким низким, таким успокаивающим и мужественным. И тут она поняла, что к ней прикасалась не мать и не мадам Глоссоп. Это был Тиг.
— Где… что…? — она едва могла сформулировать слова, они вырвались из нее невнятным шепотом.