— Неважно, неважно, — лорд Рэдиссон выглядел теперь довольным, почти самодовольно. Он вымыл руки, словно сам совершил убийство, и хорошо сделал свою работу. — Мы услышали то что нужно, правда ведь, моя дорогая?
— Ты… — Криса была ошеломлена. В голове кружилась лишь одна мысль:
«Я даже не знаю, услышал ли он меня. Не знаю, услышал он, что я люблю его».
Она никогда никого не ненавидела за всю свою жизнь, даже отца, который приложил все усилия, чтобы отправить ее на «Дикую Розу», несмотря на протесты матери. Но сейчас, та эмоция, которая зародилась в ней, была обжигающе красной, ярость такая сильная, как та агония, которую она испытала, когда Тиг вытаскивал ее чип. Лорд Рэдиссон только что лишил ее единственного мужчины, которого она любила, и он смел стоять с этим самодовольным выражением на холодном лице, выглядя настолько довольным.
— Я… Ты… — в голове возникли пару крепких терминов Тига, и Криса решила применить свой новый словарный запас. Глаза Перси расширились, когда он услышал ее новый язык, и снова закрыл ей рот ладонью, качая головой.
Лорд Рэдиссон просто смотрел на нее, на его холодном лице появилось выражение отвращения.
— Думаю, я ждал восемь лет и заплатил четыре тысячи кредитов не для этого, — пробормотал он.
— Милорд… это все последствия от лекарств. Уверен, она не знает, о чем говорит, — произнес Перси, все еще закрывая ее рот рукой.
— О, она понимает все, о чем говорит, Перси. Все, чему она училась всю жизнь, исчезло за месяц. Или она всегда была такой сквернословящей?
— Милорд, уверяю вас, нет, — запротестовал Перси. Криса снова попыталась укусить его, но он вытащил инъектор из кармана, и она почувствовала уже знакомый укус игл на своей руке. Мир перед глазами начал размываться, и Криса почувствовала, что плывет, несмотря на свою ярость и горе.
Лорд Рэдиссон нахмурился.
— В любом случае, это неважно, так как ты избавишься от нее, как только мы прибудем на Прайм. Такая, плюс без девственности, она для меня бесполезна.
— Но, милорд, только подумайте, что скажут люди, какие слухи… — голос Перси поднялся до тонкого писка. — Если все подготовить… никто не узнает, что она не была в крио-кровати все это время на «Звезде Принцессы». С другим чипом, возможно, более продвинутым в этот раз…
— А это ведь хорошая мысль, Перси. Я стану посмешищем, если кто-нибудь узнает правду, — Рэдиссон нахмурился, сливаясь в суровом сером свете корабля в затуманенном взгляде Крисы. — Но другой чип, какой бы он не был продвинутым, не может решить все проблемы. Нет, я думаю, о полной чистки памяти. Нейронный имплантат выполнит свое предназначение просто на отлично. Соедини меня с хирургом, сразу, как только мы войдем на орбиту Прайма, и убедись, что он понимает, что мне действительно необходимо.
— Нейронный имплантат? Но, Лорд Рэдиссон, это же опасно. Должен сказать, были слухи об… осложнениях.
— Перси, ты думаешь, меня это волнует? Если я приму во внимание твое предложение, то предпочту женится на довольной идиотке, а не матросе с грязным ртом, — он сердито дернул подбородком в сторону Крисы. — Просто проследи за этим, и я больше ничего не желаю слышать, — и он исчез из поля ее зрения, видимо, направляясь к одному из мягких серых кресел.
Свет в каюте погас. Криса знала, что это из-за введенного ей наркотика, неважно как сильно она пыталась противостоять ему. Смутно она услышала ровный, безэмоциональный голос пилота, который попросил всех пристегнуть ремни. Они приближались к Линекс Прайм, где ей сотрут память.
В голове быстро возникло яркое воспоминание, как она помогала мыть огромный деревянный пол на «Дикой Розе», в качестве наказания, за то, что вышла из общежития ночью.
«Все, убедитесь, что не оставили ни одного пятнышка, девочки. Хочу увидеть отражение на паркете, когда вы закончите», — мадам Виск, глава отдела экономок, была уверена, что она, как и остальные девочки, которых наказали, выполнят свою работу хорошо.
А теперь ей сотрут память и личность, оставят лишь отражение лорда Рэдиссона на поверхности.
«Ну и ладно, сделайте это. Если Тиг мертв, тогда в любом случае ей нечего помнить». Эта мысль последовала за ней в темноту.
ГЛАВА 27
— Криса, — серебристые глаза мужчины сияли на темном, запретном лице. Он передвинул руку и обхватил ее щеку ладонью. Его кожа была такой теплой…
— Криса, — снова повторил он. Глубокая печаль прозвучала в его голосе, от которой на ее глазах навернулись слезы. Она чувствовала, что должна знать его, что он кто-то важный для нее. Но почему? Почему?