— С такими речами лорда Друма враги не нужны, — взбешенно бросила Ларга.
— Ш-ш-ш, — зашипели соседи.
Ларга поднялась с большим достоинством.
— Алиша Халарек, регент в Халареке. Решение об опеке должно включать осаду, начатую три дня назад Харланом и его опекунами.
Ее фраза породила взрыв удивления среди тех, кто не знал о случившемся. Председатель стукнул по столу молотком.
— Женщинам не дано слова здесь, миледи. Ричард Харлан уже стоит.
— Ричард не может говорить от Харлана сейчас, а я регент моего Дома,
— протестовала Алиша.
— Это несчастье для вашего Дома, миледи, так как это значит, что ваш Дом лишен права голоса здесь. Я признаю Харлана.
Карн вскочил со стула.
— Я Лхарр в Халареке. Если Ларга не может говорить, то я имею на это право.
Члены Совета переговаривались возмущенно. Гормсби не обращал на них внимания, и Ричард Харлан начал говорить, не дожидаясь, когда наступит тишина. Карн не мог его расслышать.
— Дома решают мое положение, существует несколько обстоятельств, которые они должны рассмотреть. Самое важное — это продолжающееся унижение быть подчиненным, как младший лорд. — Ричард помолчал достаточно долго, чтобы взглядом остановиться на Карне. — И это смущает мой Дом — наказание на такой долгий срок как одна зима за столь незначительный проступок.
— Незначительный проступок! — лорд Дома Макнис заорал, вскакивая. — Вы начали рано осаду. Вы осадили без объявления. Закон сорока дней единственно охраняет малые Дома как мой от посягательств среди Девяти!
— Слово брал я, Ван, — Ричард мягко перебил. — Ты будешь говорить в свою очередь. — Ричард обернулся к Председателю. — Как я сказал, такой приговор унижает мой Дом, и это снижает доверие вассалов ко мне. К этому позорному приговору Совет прибавил бесчестие подчинения моему опекуну и отвод моих войск с места законной осады.
— Законность осады сомнительна, лорд Ричард, — вставил Гормсби.
Ричард поклонился, показывая, что он слышал замечание Председателя.
— Я давал требуемые пояснения. — Он повернулся к центру полукруга для Семей. — Я также хочу, чтобы благородные Дома учли, принимая решение, что обвинения моему Дому на последнем Совете от Карна Халарека и его регента вызвали паралич, умопомрачение и смерть герцога Астена Харлана, моего отца. Мой Дом достаточно страдал, милорды и Свободные, от рук инородцев и их некомпетентности. Дайте мне правление, позвольте вести мой Дом, как хотел того мой отец. — Снова он многозначительно взглянул на Карна, стиснувшего зубы и не ответившего.
— Я долго жил с сознанием, что отец не хотел моей власти, Ричард Харлан, — ответил беззвучно Карн молодому герцогу. — Вы просчитались, надеясь зацепить меня такими замечаниями.
Новый голос вступил в беседу.
— Господин Председатель. Эмиль фон Шусс. Пожалуйста, напомните молодому герцогу, что Девятка воздерживается от оскорблений других глав Семей, даже едва уловимых, на ковре этой палаты.
Эти слова обожгли Харлана. Лицо его побагровело, а губы сжались.
— Считайте, это сделано, барон, — Гормсби смотрел в бумаги на столе, а не на фон Шусса.
Барон остался стоять, но Председатель продолжал делать вид, что не замечает этого. Барон был оскорблен перед целым Советом явно преднамеренно. Обычно требование главы Дома учитывалось с почтением в Совете. Теперь Гормсби даже не удостоил его вниманием.
— Готовы голосовать? — Гормсби оглядел присутствующих.
— Господин Председатель, вы должны удовлетворить мое требование. — Барон фон Шусс сдерживался от ярости с трудом.
— Я сказал, можно считать дело сделанным, милорд. Если нет других возражений, мы начнем голосование по опеке Дома Харлана.
— Милорд Председатель! — выкрик шел из сектора Свободных. — Я против такой поспешности. Гильдия скоро принесет нам…
— Фрем Рид, вы не назвали себя, как полагается. Управляющие имениями, ваши бюллетени.
Гневный шепот, шелест бумаги, покашливания и сморканье последовали за словами Председателя. Он казался растерянным и смотрел на Гаррена, нового Лхарра в Доме Одоннел, тот пожал плечами. До того, как Гормсби смог объявить, что бюллетени распределены, палата загудела от тяжелых ударов в главную дверь. Люди с последних скамей фон Шусса и де Ври прокладывали себе дорогу через толпу, загородившую круговой ряд сзади, и без лишних церемоний распахнули дверь. Все, кто обернулся, увидели необычное зрелище. Солдаты в красной форме Совета выталкивали делегацию Первых Купцов из палаты.
— Милорд Гормсби, что это значит? — воскликнул граф Джастин. — Эй, объясните!
Возмущенные голоса потрясли галерею. Барон фон Шусс поднялся, обычно светлое его лицо полыхало от гнева. Другие главы Домов встали, призывая к вниманию. Глаза Гормсби бегали. Он облизнул губы кончиком языка.
— Почему, милорды, почему, я не имею понятия, что происходит. Верните этих людей, лорд Эмиль.
Фон Шусс и де Ври проводили взъерошенных офицеров в центр палаты. Лорды отошли к своим столам. Первые Купцы одергивали свою униформу, приводя ее в порядок быстрыми, короткими движениями.
Наступила такая глубокая тишина, что был слышен тихий шорох рук по ткани. Светловолосый Терран в центре группы стал лицом к полукругу Девяти.
— Милорды Девяти Семей, я, Джо! Гонт, из центра Гильдии, говорю вам, что нигде со мной не обращались так мерзко за всю мою карьеру. Я имел дело с варварами Джорена и каннибалами Сабо! Если бы дело у вас не было так важно, я бы увел делегацию в порт и рекомендовал бы, чтобы Старкер-4 на неопределенное время был бы выведен за границы союза Гильдии.
Лорды и Свободные застыли от мысли о таком бедствии. Гонт продолжал голосом, дрожащим от гнева.
— Гильдия провела месяцы и истратила бессчетное число декакредитов для расследования убийств и попыток убийств на «Альдефаре». Мы захватили против их желания и с большими издержками для репутации Гильдии в их мирах три чувствующих существа, еще живущие, иначе, банду, участвующую в атаках. Нам необходимы их показания в расследовании и на суде. Суд завершен. Я приду к решению в тот момент, как закончу читать выводы расследования.
Гормсби явно связан с Харланом, он избегал и пренебрегал правилами этикета и правилами Совета, очевидна его открытая нелюбовь к Халареку. Карн вдруг не поверил, что Гормсби поможет Иджилу, потому что Иджил — друг Халарека. Может быть, Иджил уже где-нибудь в заложниках, ждет, когда его обменяют. Карн толчком открыл дверь бокса, отпихнул солдат Совета и нескольких кузенов Халарека, которые попытались остановить его, и оказался рядом с Гонтом. Он схватил Гонта за руку. Гильдия единственная могла спасти Иджила сейчас.
— Господин, я перебиваю вас во имя жизни человека. Ему нужна медицинская помощь, и срочно. Он…
Гонт взглянул на Карна, оглядел его холодно.
— А вы кто?
— Карн Халарек, господин. Пожалуйста, пошлите людей за Иджилом Олафсоном прежде, чем закончите доклад. Возможно, ваш корабельный врач спасет ему жизнь.
— Олафсон заявлял, что он брат Халарека, — усмехнулся Гаррен Одоннел, достаточно громко, чтобы Гонт расслышал.
Мысли роем пронеслись и отразились на лице Гонта.
— Если он ваш брат, то мы ничем помочь не можем. Семьям было сказано, что Гильдия больше не берет пассажиров со Старкера-4.
Карн проявлял упорство.
— Мои враги причиняют мне боль, мучая друга, господин. — Он говорил спокойно и сдержанно, хотя внутри его трясло от слов Одоннела. — Вот почему я перебиваю вас. Иджил — гражданин Болдера. Его отец — Оудин Олафсон, который…
Лицо Гонта осветилось воспоминанием. Он обернулся быстро к одному из компаньонов и заговорил с ним на языке, которого Карн не понимал. Компаньон выбежал, и Гонт повернулся к Карну.
— Первый Купец Роноук подготовит нам челнок. Вашего друга возьмут на корабль в тот момент, когда ваш Совет вернет его нам.
Карн низко поклонился.
— Я всегда буду вам благодарен, господин. Иджил Олафсон мне ближе родственника.
— Как мы узнаем, что Председатель вернет нам именно его, молодой человек?