- Садитесь, - за массивным станком, на ящике, сидела репортер "Верховных ведомостей" Рона Гек.
- Знакомьтесь, мой муж, - она кивнула на мужчину, который все еще держал Грима за рукав. - Вы-то что здесь делаете? Это не по вашей части...
- И по моей тоже. Нужно допросить одного рабочего, да разве найдешь его в такой неразберихе? Это что? Похоже, стреляют?... Не высовывайтесь, могут угодить ненароком. С чего все началось?
- Утренние газеты читали? Списки первого эшелона им очень не понравились. Конечно, затронуто самолюбие: почему мой сосед признан более квалифицированным, чем я... - начала Рона.
- Не в этом дело, - перебил ее муж. - Они чувствуют себя обманутыми. Как же, говорили, что вылетаем все вместе, а теперь выясняется - большая часть остается на Аркосе ждать лучших времен. Но самое главное, правительство поторопилось с чрезвычайными мерами, которые Крюгер довел до абсурда: лишение права на забастовку, отмена премиальных, увеличение рабочего дня. Удивительно: ресурсов никаких, если верить официальным данным, и вдруг ряд ведущих отраслей промышленности пускается на полную мощь. Вам не кажется это странным?
- Нет, - глухо отозвался Грим. - Я думаю о другом. Как добраться до конвейера. Мне не удается встретиться с этим Саадом. Все какие-то обстоятельства мешают!
- Грим, а на вас разнарядка распространяется? Вы-то летите?
- Я? Нет. Во всяком случае, в списках управления меня нет. А вы, конечно, летите. - Грим помнил, муж Роны был вместе с Моррисом во второй экспедиции на Аркосе.
Гек тяжело вздохнул:
- Лечу пока только я. Вы, наверное, знаете, что от полета в первом эшелоне нельзя отказаться - все равно отправят под стражей. Вот Рона должна остаться. А это невозможно! Она ждет ребенка. Я говорил с Моррисом - он мне отказал, но адресовал к членам комитета, ко всем сразу! Деловит и безупречен!
- А ты не верил мне, что он уже на все плюнул! Вот и бунты, и трещит все по швам, а он развлекается с этой новой...
- Это вы о ком? - с опаской спросил Грим.
- Да о внучке профессора Бенца! - ответила Рона. - Это же надо! Сколько они с Рональдом прошагали бок о бок по Беане, и он посмел ему отказать! Ясно, голова кружится от чувств... Я в отчаянии.
Вот оно что! Грим почувствовал, что хочет забиться в самый дальний угол, чтобы его никто не видел.
А в цехах стреляли. Рабочие оборонялись мужественно и стойко, выстрелы звучали все настойчивее, было видно, как падают защитники баррикад.
Грим содрогнулся. Но ему не хотелось пугать женщину, и он спокойно сказал:
- Вы в отчаянии? Но я не понимаю в таком случае, зачем вы искушаете судьбу здесь? Не забывайте старую истину: когда король бессилен, кланяются королеве. - Он встал и, прячась от пуль, за станками пошел к конвейеру.
Конвейер рабочие превратили в еще одну линию баррикад. К Гриму рабочие отнеслись спокойно: криминальная полиция - это не каратели.
- Саад? - переспросил его старый рабочий, и тут оглушительно заревели сирены.
"Так, - отметил про себя Грим, - пришлось все-таки вмешаться линейной полиции. Охранники перестарались и теперь загребут и бастующих, и охранников, всех подряд, за нарушение общественного порядка".
Сирена смолкла.
- ...нас, - прорезался голос рабочего, - Саад не принимает, кроме денег, ничем не интересуется, отработал свое, предатель, штрейкбрехер, и домой.
Гриму стало ясно: Саада здесь не жалуют, рады, что им интересуется полиция.
***
Шейла принялась за завтрак и поймала себя на мысли, что торопиться с ним незачем - в лабораторию идти необязательно.
Шейле еще никогда не было так тяжело. Обещанный Моррисом гонорар за деморфин ей так и не выплатили. Сотрудники деда окатывали ее холодным презрением. Шейла начала получать оскорбительные записки, то и дело раздавались телефонные звонки: в каком качестве она летит на Беану? Неужели как агент по рекламе деморфина? Шейла поняла, что и арест Клаузена связывают с ее именем.
Если бы люди знали, перед каким выбором Он стоит.
Пэт Моррис будто околдовывал ее. "Вы нужны мне, Шейла", - часто повторял он.
Ей порой казалось, он выверяет свои мысли ее суждениями. Они много говорили о сущности власти. Как-то она сказала:
- Мне жаль иногда, Пэт, что именно на вас падет вся тяжесть за судьбы многих.
- Я мелок?
- Нет, что вы. Вы талантливы. Столь дерзкая мысль о всепланетном переселении не может прийти в бесталанную голову посредственности. Но я не верю что перелет принесет всеобщее благо, которое вы обещаете. Вы много сделали, сделаете еще больше. Но так или иначе образ кумира, который вы сейчас являете рассыплется. Для такой личности, как вы, это будет страшный удар.
- Ерунда! Нельзя не обожать того, от кого зависит все. - Моррис усмехнулся. - Именно так и будет. Лучше скажите, Шейла, в чем ваше собственное представление о благе?
- О чем может мечтать сирота? О близком человеке.
Моррис довольно улыбнулся:
- Вы получите то, о чем мечтаете. Я подарю вам это счастье.
Ответа он не ждал, он был совершенно уверен в ответе.
Моррис не знал, что после их встречи утром к ней приходил Клаузен пропыленный, заросший, но счастливый, как человек, исполнивший свой долг до конца. Он ей рассказал все. А через несколько часов Клаузена арестовали. Может быть, она должна теперь взять на себя дело Клаузена? Пойти к тем людям, которых он назвал ей? Дедушка, конечно, так бы и поступил. Но посильна ли ей такая миссия? И куда-то запропастился Грим... Деликатный, все понимающий Грим...
Вошла служанка.
- Госпожа и господин Гек просят принять по важному делу.
"Гек? Кто это? - подумала Шеила. - Будто знакомое имя..."
Она прошла в спальню, переоделась и вышла в гостиную. В кресле сидела женщина, возле нее стоял мужчина, они были явно незнакомы Шейле. Отодвинув портьеру, Шейла включила люстру, и ее гости вздрогнули от неожиданности. Переглянулись, будто советуясь, Кому начать разговор, начал мужчина:
- Нас привела к вам безвыходность ситуации. Моя жена не попала в списки. Она журналист. Оставить ее на Аркосе я не могу. У нас нет родственников, за ней некому будет приглядывать, она ждет ребенка.
- Но чем я могу помочь вам? - удивилась Шейла. - Я тоже не лечу первым эшелоном.
- Но вы можете поговорить с Пэтом Моррисом, - выпалила женщина, - все знают ваше влияние на него.