Каду продолжал помогать русским мореплавателям при исследовании Каролинских островов. В 1827–1828 годах этот архипелаг посетил шлюп «Сенявин» под командой Ф. П. Литке.
Карта Каролинского архипелага, в водах которого еще в XVI–XVII веках побывали испанские мореплаватели, была невероятно запутанной, мифические земли соседствовали на ней с реально существующими. За две кампании «Сенявина» было описано двадцать шесть групп или отдельных островов, из них двенадцать — открыты вновь.
Ф. П. Литке широко использовал сведения, полученные в свое время от Каду, а также информацию, которую охотно предоставляли ему островитяне: с каролинцами у участников экспедиции установились вполне дружественные отношения.
«Помянутые известия и определения (сделанные европейскими путешественниками. — Авт.) весьма облегчили нам дело, послужив, так сказать, опорными пунктами, к которым мы могли относить как мои работы, так особенно сведения, в разных местах от островитян получаемые, руководствуясь которыми могли мы располагать плавание так, чтобы оставить возможно меньше островов без определения», — писал Ф. П. Литке.
Подобно Коцебу и Куку, Литке отметил «рассудительное любопытство островитян». Последние «тщательно осматривали все части судна («Сенявина». — Авт.), измеряли его высоту, длину мачт и прочее».
Экспедиция Ф. П. Литке еще раз показала возможность мирного взаимовыгодного сотрудничества между европейцами и океанийцами, которой сознательно пренебрегли колонизаторы.
Вместе с тем наблюдения Ф. П. Литке снова подтвердили высокий уровень навигационного искусства жителей Микронезии.
«Плавания ведут естественно к наблюдению светил, которыми они вместо компаса руководствуются, — писал он. — Они имеют названия для всех главнейших звезд, для разных времен дневного течения солнца, для каждого дня лунного месяца. Горизонт разделяют они на двадцать восемь точек, различаемых по именам светил, которые близ этих точек восходят или заходят. Самый натуральный и верный способ для того, кому не случается значительно менять широты».
Помощник Кука
Карта Кука, составленная по карте Тупиа
Из книги «Charts and Views Drawn by Cook and his Officers and Reproduced from the Original Manuscripts», Cambridge, 1955
Западноевропейские путешественники редко так сближались с океанийцами, как О. Е. Коцебу и А. Шамиссо. Большинство из них и не стремилось к этому, и только наиболее дальновидные понимали, какие выгоды можно извлечь из сотрудничества с «викингами солнечного восхода», как поэтично назвал своих земляков Те Ранги Хироа. Такое сотрудничество восходит если не к XVI веку, когда европейцы впервые появились в водах Океании, то, во всяком случае, к началу XVII столетия.
21 декабря 1605 года из Кальяо (Перу) вышла в океан испанская флотилия под командованием Педро Фернандеса де Кироса. Испанский флотоводец был одержим идеей открыть Южный материк и даже уверил себя и многих современников и потомков в том, что это ему удалось (на самом деле он принял за сказочный материк, якобы занимающий четверть земной суши, небольшой остров Эспириту-Санто в архипелаге Новые Гебриды). Если бы Кирос захотел установить дружественный или хотя бы деловой контакт с островитянами, эта легенда скорее всего была бы тут же развеяна. Однако конкистадоры предпочли дружбе разбой, зверское истребление мирных людей.
Кирос достиг Эспириту-Санто 27 апреля 1606 года. Несколько ранее (9 апреля) экспедиция открыла остров Таумако из группы Дафф, к востоку от архипелага Санта-Крус. Здесь произошла встреча Кироса с вождем по имени Туман, которая вопреки обыкновению конкистадоров завершилась не кровопролитием, а установлением нормальных, мирных отношений. Возможно, это объяснялось мужеством Туман. Когда испанцы дали залп (правда, холостой) по толпе высыпавших на берег островитян, он один не тронулся с места. Хотя пришельцы не знали языка Туман, а вождь, естественно, не говорил по-испански, он не только назвал им более шестидесяти островов, расположенных в этом районе, но и указал, в каком направлении и сколько дней нужно идти до каждого острова.
Несмотря на гостеприимство Туман, испанцы, отправляясь в обратный путь, вероломно захватили четырех островитян. Один был доставлен в Мексику, где его окрестили и дали ему имя Педро. Педро подробно рассказал о многих островах, лежащих вблизи Таумако, о дальних путешествиях, которые предпринимали его родичи на легких судах.
В числе островов, известных и Тумаи и Педро, был Маниколо. Раньше считалось, что это — Ваникоро, один из островов в архипелаге Санта-Крус. Новозеландский ученый Парсонсон доказал, однако, что речь идет о другой, куда более далекой земле.
Описывая ее Киросу, Педро говорил, что его соплеменники отправляются туда за деревом для ладей, что на этом острове есть большая гавань удлиненной формы с узким входом.
Судя по этим признакам, речь шла об острове Вануа-Леву в архипелаге Фиджи, куда жители Западной Полинезии издавна плавали за высокими деревьями с очень твердой древесиной. Что касается гавани, то только бухта Натеуа на этом острове соответствует описанию Педро. К тому же на острове Вануа-Леву есть местность, именуемая Виникоро. Расстояние между Тикопией (самый южный остров архипелага Санта-Крус) до ближайшего из островов Фиджи составляет 720 миль в один конец.
Педро называл в числе прочих земель Мекарелеле — очевидно, Нукулаэлаэ, один из островов группы Эллис, — и весьма красочно описывал его население. Расстояние между этим островом и Тикопией — 840 миль.
Сейчас трудно судить о том, удалось ли Киросу использовать сведения, полученные от Тумаи и Педро. Во всяком случае, уже на третий день после ухода с Таумако испанцы открыли остров Тикопиа (Тукопия), а еще через четыре дня — острова Меролава и Гауа в группе Банкс (Кирос назвал их островами Сан-Маркос и Санта-Мария).
Упадок испанского могущества привел к тому, что уже в начале XVII века подданные мадридского властелина прекратили исследования Тихого океана. Однако в семидесятых годах XVIII века в Океанию было вновь направлено несколько экспедиций. В 1775 году, например, из Перу на Таити совершил переход корабль «Агила» под командованием капитана К. Лангары. Один из подчиненных ему офицеров — Хосе Андиа-и-Варела — оставил интересные записки о навигационном искусстве островитян. Содержащиеся в них сведения заимствованы у таитянина Пукуро, который отправился с испанцами в Перу, и двух других островитян, плававших на «Агиле».
«У островитян нет компаса, но они круг горизонта делят на шестнадцать румбов… Выходя из гавани, кормчий отсчитывает должные румбы, ведя отсчет с востока. Он знает, в каком направлении нужно вести судно, учитывает, дует ветер с кормы в левую или правую скулу или под острым углом к заданному курсу. Он знает, откуда идет волнение на море и в какой мере все эти обстоятельства влияют на его курс, и избирает выгодный путь, учитывая снос под ветер. Задача осложняется, если день облачный, ибо тогда у кормчего нет ориентиров. Если ночь тоже облачная, он прокладывает курс, пользуясь теми же приметами. И поскольку направление ветра меняется чаще, чем направление волн, он пользуется флюгерами-султанами из перьев или пальмовых волокон, которые помогают ему следить за ветром и соответственно управлять парусами… Ясной ночью островитяне идут по звездам, и это для них легче всего, ибо по многим звездам они определяют не только курс, на котором лежат те или иные острова, но и местоположение нужных им гаваней. И они идут прямо на вход в гавань, ориентируясь на звезды, которые восходят или заходят над нею, и «ловят» эти звезды с такой же сноровкой, как самые сведущие штурманы из цивилизованных стран…
Больше всего меня поразило то, что два индейца (так испанцы называли океанийцев. — Авт.), которых я взял на Раиатеа, каждый вечер предсказывали погоду на следующий день, включая направление ветра, штиль, дождь, безоблачное небо, волнение и т. д., причем ни разу не ошиблись.