Надо ли ей говорить? Рэсэн на минуту задумался. Нет, незачем ей знать об этом. В то же время, говори или не говори, все равно ничего не изменится.
– Ни на свалке, ни в лесу. Тело кремируют. Нелегально, разумеется.
– Значит, никто не узнает, что я умерла. И ничего похожего на похороны не будет.
Рэсэн опять кивнул. Все это время державшая себя в руках женщина разрыдалась. Разве на пороге смерти так важно знать, что станется с твоим трупом? Однако сейчас ее больше беспокоила не сама смерть, а то, как она будет выглядеть после смерти. Почему женщина в двадцать один год думает об этом? Она сжала зубы, ладонью вытерла слезы и решительно посмотрела на Рэсэна. Ее взгляд говорил: “Такому, как ты, я больше не покажу своих слез и о пощаде просить не буду”.
– Ну и как же вы убьете меня?
Впервые за пятнадцать лет киллерской жизни ему задали такой вопрос, и Рэсэн немного растерялся.
– Это вы меня спрашиваете?
– Да.
Согласно плану, следовало сломать ей шею. Свернуть тонкую шею женщине, весящей меньше тридцати восьми кило, не составляет труда. Если жертва не будет шумно сопротивляться, все закончится тихо и страдать ей почти не придется. Однако если начнет сопротивляться, то шейные позвонки могут выскочить, пробив кожу. Бывают случаи, когда шея у человека свернута, но сам он еще в сознании, и тогда приходится несколько мучительных минут душить его изо всех сил, пока не испустит дух.
– А как вы предпочли бы умереть? – Вопрос прозвучал сухо.
Рэсэн и сам почувствовал его неестественность. “Как вы хотите умереть?” Он что, официант и принимает заказ на стейк? Как вообще возможен такой диалог? Женщина опустила голову и несколько минут молчала, размышляя. Но казалось, она вовсе и не обдумывает ответ, а взвешивает решение, принятое уже давно.
– У меня есть яд, – сказала она.
У меня есть яд. До Рэсэна не сразу дошел смысл этих слов, он раздельно повторил их про себя. Женщина уже думала о самоубийстве. И решила уйти из жизни, приняв яд. Неудивительно. Если просмотреть статистику самоубийств, мужчины предпочитают застрелиться или броситься с высоты вниз, а женщины выпивают яд или вешаются. Как правило, женщины не хотят умирать покалеченными. Однако, вопреки досужим представлениям, смерть от легкодоступных химических препаратов и удобрений обычно мучительная и медленная, да и процент неудачных самоубийств достаточно высок.
– Вы же разрешите мне это? – спросила женщина, настойчиво глядя на Рэсэна.
Не желая встречаться с ней взглядом, он отвернулся. Нужно свернуть ей шею, упаковать в чемодан и отвезти в крематорий к Мохнатому. Планировщики больше всего не любят, когда киллер самовольно меняет детали проекта. И это не из-за самолюбия. Если что-то пойдет не по плану, то придется сдвигать время для тех, кто ожидает указаний в разных местах, и тогда к чертям полетит весь утвержденный проект. А если из-за этой путаницы дело провалится или кто-то наследит, что приведет к фатальным последствиям, то для уничтожения оставленных следов, возможно, придется убить еще кого-то. И на месте этого “кого-то” может оказаться сам киллер. Поэтому изменение указаний – дело не только сложное, но и опасное.
Рэсэн поднял голову и посмотрел на женщину. Она все так же не сводила с него горящих глаз. Ведь она не пощады просит. “Вы же разрешите мне это?” – кричали ее глаза. И в самом деле, разве нельзя разрешить ей это? Разве он не должен позволить ей это? Рэсэн сжал пальцами переносицу.
Если она примет яд, то даже после кремации в пепле останутся его составляющие. В машине или на одежде найдут ДНК, и тогда все эти весомые улики могут обернуться против убийцы. Однако такие повороты обычны в кино, а не в реальной жизни. Склонность планировщиков к сложным методам объясняется вовсе не их стремлением к совершенству, а желанием доказать свое превосходство. Нет разницы – сломать шею или позволить выпить яд. В любом случае тело будет предано огню, а прах осядет на дне реки.
– Что за яд у вас? – спросил Рэсэн.
Она достала что-то из сумочки. Он протянул руку. Она нерешительно отдала ему пакетик. Рэсэн слегка встряхнул полиэтиленовый кулек и рассмотрел его содержимое, повернув к окну. Порошок белого цвета был похож на цианистый калий.
– Это цианид калия? – спросил Рэсэн.
Женщина кивнула, продолжая смотреть ему в глаза.
– Вы что-нибудь знаете об этом яде?
Она покачала головой, как будто не понимала, о чем он спрашивает.
– Знаю, что точно умру, если выпью его. Разве этого недостаточно? – В ее голосе смешались вызов и раздражение.
– Где вы это купили?
– Одна знакомая достала, чтобы покончить с собой, а я украла.