Рэсэн повертел в руках жестяной стакан, выпил.
– Не знаю даже. Разве это так важно, кто убил кабана?
Старик молчал, о чем-то думая. Через какое-то время снова заговорил:
– Да, действительно. Теперь и я так считаю: не столь важно, кто его убил. В любом случае мы сейчас с тобой едим вкусное кабанье мяско. Ну прямо как индейцы.
Старик громко засмеялся. Рэсэн поддержал его. Шутка вышла не особо смешной, но старик все хохотал, и Рэсэн, заразившись его смехом, тоже долго не мог остановиться.
Видимо, хозяину дома стало совсем хорошо. Он налил Рэсэну виски до самых краев, наполнил и свой стакан. Они чокнулись и выпили. Старик взял кочергу и достал из золы пару картофелин. Откусил от одной и сказал:
– Хорошо испеклась! – И передал другую Рэсэну.
Тот очистил картошку от золы, попробовал и подтвердил:
– И правда, испеклась превосходно!
– Зимой я только картошку и ем. Зимой нет ничего лучше доброй картошечки, – проговорил старик.
– Как увижу картошку, так сразу вспоминаю одного человека, – неожиданно сказал Рэсэн, раскрасневшийся от тепла и виски.
– Я уже понимаю, что он бедный, этот человек.
– Да, бедный.
– Он жив или уже мертв?
– Мертв. В свое время я служил в Африке, и вот как-то среди ночи нас внезапно подняли по тревоге. Мы сели в грузовик, приехали на место и увидели, что боевик из террористической группы, сбежавший из плена, взял в заложницы старуху. Боевик тот был совсем мальчишка, лет четырнадцати-пятнадцати. Взвинченный до предела, сам не свой от паники, но особой опасности для нас не представлял. Старуха все что-то говорила и говорила ему, а он одной рукой держал автомат, уткнув ствол ей в голову, другой же торопливо запихивал в рот картошку. Мы понимали, что ничего опасного не произойдет. Однако по рации передали приказ уничтожить его. Через несколько секунд кто-то нажал на спусковой крючок. Мы подбежали к пареньку и увидели, что пуля разнесла ему половину головы, обнажилась глотка, забитая картошкой, которую он не успел проглотить.
– Бедный! Наверное, очень голодный был.
– Я смотрел на разнесенный череп африканского мальчика, на его глотку, забитую картошкой, и думал: “Ну что стоило подождать с выстрелом хотя бы секунд десять? Тогда, может, он успел бы проглотить картошку до того, как умереть”. Меня иногда посещают такие вот странные мысли.
– А что изменилось бы, если этот бедный африканский мальчик успел бы проглотить картошку?
– Да ничего не изменилось бы. Но все равно вид картошки, застрявшей в глотке убитого, был ужасен. Это так на меня подействовало, что я долго не мог прийти в себя. – Рэсэн позволил эмоциям слегка прорваться в голосе.
Старик допил виски, взял кочергу и принялся копаться в золе. В углу очага он нашел одну картофелину и предложил ее Рэсэну. Тот несколько секунд смотрел на нее рассеянно, затем вежливо отказался. Лицо старика выразило некоторое замешательство, и он бросил картошку назад в камин.
– У меня есть еще одна бутылка виски. Будешь?
Подумав, Рэсэн ответил, что не откажется.
Старик принес из кухни бутылку и налил обоим. Некоторое время они молча пили, глядя, как в камине горят дрова. От виски Рэсэн впал в странное, почти ирреальное состояние. Старик молчал и смотрел на огонь.
– Огонь прекрасен, – сказал вдруг Рэсэн.
– Пепел еще прекраснее, хотя мало кто это понимает. – Старик повертел в руке стакан, не отводя взгляда от пламени. Он слегка нахмурился, будто вспомнил нечто интересное. – Мой дед был китобоем. Ходил в море с гарпуном. Это было задолго до того, как запретили охотиться на китов. Дед родился в северной провинции Хамгёндо, откуда до моря далеко, однако в один прекрасный день он пришел в приморский городок Чансэнпхо и стал классным китобоем. Однажды он отправился на промысел, и так получилось, что кит затянул его глубоко в море. А дело было так: дед храбро воткнул гарпун в спину кашалота, но, к несчастью, зацепился ногой за трос гарпуна и свалился в море. Кашалоты бывают огромные, и они не из тех, кто запросто позволит человеку идти на них с корявым ручным гарпуном на маленьком китобойном суденышке времен японского правления. Говорят, встречаются самцы-кашалоты длиной в восемнадцать метров и весом до шести десятков тонн. Только представь себе: шестьдесят тонн – это же пятнадцать взрослых африканских слонов! Я бы на месте моего деда не захотел трогать такую махину, даже если бы это был просто резиновый шар. Да что тут говорить! Однако мой дед взял да и воткнул гарпун в спину этого зверюги.