Эти индивидуальные разработки были не такими уж сложными, как это может показаться, но каждая из них внесла что-то новое и очень важное в общий проект.
Как и следовало ожидать, через некоторое время слухи о программе 2DWORLD расползлись по всему университету. В студенческой газете вышли целых две статьи о нас. А затем проректор по научной работе решил посетить нашу лабораторию. Я даже сохранил распечатки на память об этом событии. Ламберт сидел за компьютером и вводил запросы, а один из СЕФов неуклюже вышагивал по экрану, охотясь на трогов.
— ВВОД ЗАПРОСА.
— ГОТОВО.
— СЛОВЕСНЫЙ ЗАПРОС: ФОКУСИРОВАТЬ СЕФ.
— СЕФ ЗДЕСЬ. ОХОТИТСЯ НА ТРОГОВ.
— ЗАЧЕМ?
— НЕИЗВЕСТНЫЙ ПАРАМЕТР: "ЗАЧЕМ?"
Тут, насколько я помню, Ламберт объяснил проректору, что система не понимает слово «зачем», потому что его нет в словаре.
— ОПИШИ ОХОТУ.
— ДВИГАТЬСЯ НА ВОСТОК ПОКА НЕ ВСТРЕТИТСЯ ТРОГ ИЛИ МОРЕ.
— ОПИШИ ПОКА.
— ПОКА — ЗНАЧИТ ИЗБЕЖАТЬ И ВЕРНУТЬСЯ.
— ОПИШИ ИЗБЕЖАТЬ.
— ИЗБЕЖАТЬ — ЗНАЧИТ УКЛОНИТЬСЯ ОТ — ОПАСНОСТИ.
Хотя наша программа произвела на проректора сильное впечатление, я заметил, что на его лице время от времени появлялось выражение озабоченности — похоже он, как и я, все-таки сомневался в научной ценности проекта 2DWORLD. Буквально через мгновение после ввода последнего запроса на экране появился трог. Он сразу же почуял СЕФа и попытался отскочить в сторону, но СЕФ быстро наклонился, вытянул левую руку, прижал амфибию к земле и ухватил ее двумя пальцами. Проректор с изумлением наблюдал, как СЕФ кладет трога в рот и медленно разжевывает. Так как все наши существа были двухмерными, мы могли видеть на экране их внутреннее строение, и то, как куски трога медленно опускаются в пищеварительный мешок.
Уже в следующем семестре выяснилось, что система моделирования Алисы Литтл больше не позволяет добавлять новую информацию. К этому времени мы успели создать астрийскую атмосферу, сезонные изменения климата и множество разных животных, населяющих сушу и океан. А наши СЕФы научились строить простейшие подземные жилища, чтобы хранить там запасы еды и вести бессмысленные разговоры о земляных работах и охоте.
Однажды вечером в конце семестра я вернулся после ужина к себе в кабинет, чтобы подготовиться к конференции. Я весь был в мыслях о структуре данных, когда в дверь робко постучали и на пороге возникла очень взволнованная Алиса Литтл.
— Доктор Дьюдни, там с системой что-то не так! Один из СЕФов сказал слово, которого нет в словаре. Мы весь словарь проверили, и никто ничего не менял!
Она запыхалась и сильно заикалась, хотя обычно ее заикание было почти незаметным. Я хоть и рассердился, что она сбила меня с мысли, но все-таки улыбнулся и встал с кресла. По пути в лабораторию я пытался ее успокоить.
— Это слово Й-Н-Д-Р-Д, — произнесла Алиса по буквам.
— Но ведь такого слова нет.
— Да знаю я!
В лаборатории было темно. Лишь свет от монитора наполнял комнату каким-то потусторонним сиянием. Студент по фамилии Крейн, работавший с Алисой, подвинулся, чтобы мы сели рядом, и мы дружно уставились на экран. СЕФ, изображенный на мониторе, медленно покачал головой.
— ВВОД ЗАПРОСА.
— ГОТОВО.
— СЛОВЕСНЫЙ ЗАПРОС: ФОКУСИРОВАТЬ СЕФ.
— СЕФ ЗДЕСЬ. ЙНДРД.
— Вот видите! — прошептала Алиса.
Мы попытались понять, как нам выявить и исправить ошибку, а потом я снова повернулся к экрану.
— ОПИШИ ЙНДРД.
— ЙНДРД НЕ ТАМ, ГДЕ СЛОВА.
— Господи! — буркнул Крейн, а потом повторил этот возглас еще. И еще. Это здорово нас отвлекало.
Обсудив странную фразу, мы пришли к выводу, что она просто обязана нести в себе какой-то смысл. Конструкции «не там где» в словаре не было, и мы, наконец, решили, что ответ на самом деле состоял из двух предложений: «Йндрд не там» и «Где слова?»
— ГДЕ ЙНДРД?