«Ведь никто на всем свете не знал!» – повторял и повторял я про себя.
– Может, ты угадала? – я впадал в шутливое хмельное настроение.
Жена бросила быстрый взгляд из-под бровей и опять заулыбалась то ли застенчиво, то ли хитро.
– Что прекрасному полу стоит узнать, драгоценный вы наш именинник: у мужчин все цифры на лбу написаны! Включая и размер месячного жалования.
Я непроизвольно посмотрел на лоб Стива, на котором не обнаружил ничего, кроме морщин, и из них, конечно, можно было составить букву или две.
– Написано, написано, я вас уверяю, – не прекращал старик, – дамы смотрят на меня и видят, что я образован, начитан и не простак, а с признаками внутреннего голоса.
– Чего, простите?
– Голос, он подсказывает верные решения, – самодовольно заулыбался Стив, – положим, я не знаю, как кого зовут, а внутренний голос велит мне: взгляни на его лоб, и его подлинное имя там.
– Вы говорите загадками…
– Отнюдь!
Стив пустился объяснять, как много лет упражнялся глядеть на лоб и читать с него, как с табло о прибытии поездов. Будто точно так же там меняется информация: что-то в жизни человека идет по графику, что-то задерживается из-за ошибок.
– Поезда иногда вовсе исчезают, и означает это: нашему герою пришел конец. Ну да не будем о грустном! Только со лба исчезает имя…
– Стив, расскажите о себе что-нибудь, – вдруг вмешалась моя жена, а мне при этом захотелось рассмотреть ее лоб, но она смахнула челку темных волос до самых глаз.
«Все же, как ее зовут? Я не помню имени своей жены – все милая да дорогая. Имя, какое имя? И ведь никто здесь ее по имени не величает, надо же…»
Стив стал рассказывать о детстве, при этом хмель брал его с каждой минутой все больше.
«Имя, имя», – вращалась мысль, не давая мне покоя.
– …на веселых конях.
– Может, то были лошади, – перебила Стива моя безымянная.
– С дамой не спорю… – Стив еле заканчивал мысль.
– Пусь имени-ик скажет теперь, – пролепетал Стив, и в его пьяной речи занозой застряло слово «имени».
– Наш Стив упоминал о детской мечте, – нежно произнесла жена и кивнула мне головой: дескать, твой черед.
– Так и не вспомнить. Но про карусели могу. Мы с отцом на чертовом колесе любили. Бывало, заберемся на самую высоту, а он руки расставит вширь и мне рассказывает: все, дескать, твое! Вырастешь, станешь владеть, управлять этим миром. Ты хочешь, спрашивает, а мне боязно… но, конечно, хочу.
Из глубокой памяти, недоступной мне в джунглях я смог достать приятное воспоминание об отце, а мама почему-то не запомнилась.
– Ведь иначе сюда не попасть, на наш-то поезд, – более трезво задребезжал Стив, – управлять и властвовать, вот каков наш герой! Как, дорогие мои, я вам завидую… – старик заулыбался своими искусственными зубами.
«Сейчас, – мелькнула у меня мысль, – будто исполняется мой детский каприз: через опасения и страх я иду к тому давнему ощущению силы и власти, которых давно втайне желал. Вот, значит, каково быть на поезде!»
Мне стало тяжело думать, и мысль стала вязнуть в дурмане, а из помутневшего сознания вновь всплыло: имя, какое же у нее имя?
Я стал спрашивать Стива о его жене и постарался, насколько было возможно, подвести к моменту, чтобы он назвал по имени и мою супругу. Но плохо старался; Стив меня не понимал и всю дорогу называл ее «милашкой» и «женой достойного человека». Потом меня повели спать, и в роскошной спальне я только успел подумать: откуда такие хоромы, неужели все мяч?
Сон был глухим и глубоким, а разбудил меня резкий толчок и неприятный скрежет металла. Пространство вокруг меня резко сжалось, а потом увеличило нагрузку на мое тело. Предметы полетели от стены к стене, что-то зазвенело и разбилось вдребезги. Сам я стал тяжелее, а жена сидела в постели со страдальческим видом человека, которому на плечи взвалили мешок. В коридоре послышались беготня и шум голосов.
Жена слезла с кровати и, хватаясь за мебель, пошла к двери. До меня донесся голос:
– Дикари! Проклятый Прайд-Роял!
Жена что-то спросила, и ей в ответ:
– Не берем их, они неразвитые, мадам, желания у них дикие, хотят перещеголять себе подобных, и потому под колеса бросаются.
Я стал пробираться по обломкам мебели, а в это время поезд то трогался, то резко тормозил.
– Настоящая беда, – причитал Стив, – сегодня они всей кучей высыпали, массовое помешательство. Теперь из зарослей выскакивают самоубийцы. Дикое племя! Как из Прайда возьмешь одного – пошло-поехало, все пьянеют от ревности. Все из-за Свободного, тащите его сюда, пусть усмиряет самоубийц.