От такой догадки сделалось хорошо: что-то в ней было нереально счастливое и гигантское:
«Я – абсолютный, и такая правда открывает, что я могу стать одним целым с тем, кто страдает, с тем, что причиняет страдание, и с тем, кто задумал этот «Джи Даун». Причиняет боль не песок, а сгусток отвратительного во мне самом, и таким необычным образом оно учит мой ум и плоть. Если бы не любовь, то зачем кого-то учить – тогда никто никому не нужен». Чем дальше я продвигался в этой мысли, тем тише становилась стихия.
«Следуя логике охранника, получалось, что если стать одним общим со страхом, болью и ненавистью, которые сейчас направлены на меня, то я узнаю чего от меня хотят. Чего добиваются от меня злодеи или доброжелатели, зачем колют меня, истязают, из-за чего я боюсь и ненавижу. Но вот я стану тождественен со всем, и вопросы закончатся, настанет ясность».
Появилась Дама-смерть и объявила, что я готов и имею честь последовать за ней. Но я смотрел на нее глазами абсолютного себя и полагал, что ей будет честь однажды получить меня, пусть даже очень не скоро.
После отбытия Дамы появился охранник:
– Как ты используешь логику? Это не место для умозаключений, нет! «Джи Даун» – это чистка…
Он начал перечислять, какие преимущества дает пребывание здесь, и с каждым новым пунктом я живо представлял тело, многократно разрушаемое, и мозг, страдающий от непомерных пыток. Однако это видение отстояло на сантиметр от сознания, а сам я попеременно становился огнем, острием или кислотой и переживал опыт прикосновения к собственному же телу, а в поле восприятия непрерывно присутствовал охранник. Помимо своих наставлений, он смотрел на мою новую способность и недоумевал, что не может сам играть так свободно. К этому времени я перестал страдать, погрузившись в состояние безмятежности.
– …пора уходить из Джи Даун, можешь продолжить в Джи, – донеслись до меня слова.
Мое изувеченное тело нисколько не смущало охранника, он, должно быть, в душе садист и не до конца понимает, что, если перебиты руки-ноги, работать невозможно. Однако я качнул головой.
– Твое согласие логично – кому бы понравилось здесь оставаться.
Ясность, нашедшая вдруг на меня, изменила порядок, поведение и речь. Я легко распознал ловушку: если вернуться в Джи, можно бесконечно ходить по территориям и в конце этого кругового движения встретиться с Дамой-смертью. Тогда она с радостью поведет меня, и тогда ни охранник, ни какая-либо иная сила не предложат альтернативы.
– Я бывал в Джи…
– Мало. Ты ничего там не сделал.
– Логика шепчет, что мне надо двигаться дальше.
– Это определяет не логика. Я справляюсь с задачей распределения куда лучше, – запротестовал охранник.
Молчаливая ясность застыла передо мной и сковала губы. Я молчал.
Охранник вперил в меня глаза, и это оказалось тем, что нужно. Для меня он стал видимым насквозь: сочетания сложных алгоритмов действия во главе с эго – точной копией моей собственной личности.
– Хорошо. Какое место ты полюбил?
Май предстал передо мной: «Любовь, не принимай ничего, где не будет любви», и я сказал про сад.
– Из этого места нет дороги в сад.
– Пойдем туда, где это место есть.
– Это вне джунглей – там нет твоих полномочий, там оканчивается созидающая мысль.
– Однако это место создано! – возразил я.
– У него нет плана – сад случайное творение, и там скучно, в месте, куда ты рвешься, не может быть интересно, а потом, тебе нельзя в сад, – наконец прозрел охранник.
– И не надо, мы говорим о месте, близком к саду.
Он с трудом отвел взгляд, и я почувствовал, что мои глаза, скованные его заклятием, теперь свободны. Я могу запросто смотреть на людей. Я догадался, что последним, кого я видел этими глазами, был Май. Охранник опередил мою мысль:
– Твой друг поступил опрометчиво. Он мог спокойно дождаться смерти в периферийном раю. Может, он догадался бы попробовать поезд…
– Не надо о Мае. Он достоин самых лучших слов, ни ты, ни я не имеем таких. Поехали!
Произошел вжик, и я оказался… в пустыне. Ветер не дул, как в Джи Даун, ничто не пекло и не морозило. Просто не было ничего, будто проклятое Джи Даун сгорело дотла, и пепел разнесло на все стороны света. Я обернулся – может, охранник ошибся, но он уже исчез.
Глава 59
Всем доводилось слышать выражение: «выжженная пустыня». Тогда, в детстве, я представлял, что пожар оставил черный пепел и кругом торчат остовы деревьев и домов. Но ничего подобного. Выжженная пустыня обманула меня своей непредсказуемостью. Про ту пустыню память оставила короткие, секундные обрывки. Как поломанный диктофон записывает фрагмент каждой фразы, так и тут.