— Обратно как? — Невольно вырвался вопрос.
— Тут электричка недалеко. Проезжать будем — покажу.
Расходы на такси никто не оплатит — это на место происшествия машиной. Дальше — сам. Дойду как-нибудь — живут же тут люди. Квартиры снимают. Снимала…
На телефон сержанта скинули досье и фотографии с места происшествия, а он передал его мне, дав ознакомиться. Имя, возраст; ножевая рана — проникающая в грудную клетку. Тело лежит на животе, правая рука согнута и отведена в сторону, нож остался в ладони. Профиль ножа совпадает с профилем раневого канала… Фото еще одного пореза — у запястья левой руки. Скорее, нескольких неаккуратных порезов — завис я над фотографией, масштабируя изображение.
Дверь заперта на засов — ее ломали. Створки балконной рамы заделаны гвоздями, чтобы не курили арендаторы. Окна в комнатах закрыты — осень, холод. Восьмой этаж. И пентаграмма.
— Так что, на футбол успеет? — Осторожно уточнил сержант.
— Посмотрим, — вернул я телефон.
Хотя очень похоже.
Кто-то вновь использовал интернет не по назначению — нашел инструкцию и попытался торговать собственной жизнью. Подумаешь, отдать пару недель, месяц или даже год за желаемое — многие и полжизни готовы вычеркнуть ради заветной цели. Кто бы им объяснил, что Бездна — это в первую очередь бандит, и торгует только с хорошо вооруженным покупателем?..
Нож — не оружие. Этим же ножом обычно и зарезают незадачливых продавцов. Рукой призвавшего — его же самого, прямо на глазах находящейся в сознании жертвы, отнимая предложенный товар и не давая ничего взамен.
— Вот этот двор, — сбавив скорость, сержант повернул в проезд между железными гаражами. Чуть дальше стояли три дома, поджимавшие дворовую площадку со скамейками и детской площадкой к сетчатому забору школьной территории.
Плотно заставленные по бордюрам машины; желто-зеленые ограждения, охраняющие выцветшую зелень под окнами. Серый снег под балконами первых этажей. Ветер, колючий снег и сырой холод середины осени — из теплого салона машины выходить не хотелось совершенно. Возле третьего подъезда, перегораживая проезд, беззвучно сверкала синим скорая помощь. У дальнего угла дома стояли два полицейских «Соболя»; в кабинах скучали водители, явно разделяя мое мнение о погоде.
— Все уже внутри? — Неодобрением поднялось в сердце.
— Жертва же одна, — пожал Георгий плечами. — Шеф сказал — работаем.
«Жертва же одна», — даже горькой усмешки нет, только равнодушие.
— К подъезду не надо. Пройдусь, — озвучил я просьбу, скидывая ремень безопасности.
Сержант покладисто кивнул и остановился при въезде во двор.
— Найду место для машины, — озадаченно посмотрел он по сторонам.
— Ага, — захлопнул я дверь и пару минут оставался на месте, изучая угрюмую застройку.
Есть время, пока резкий ветер не выветрит тепло из тонкой куртки.
Птицы — на газовых трубах пара голубей. Животные — мелкая собачка гуляет на поводке у женщины по детской площадке. Потоков крыс, исходящих из подвала дома — нет.
«Жертва же одна», как же… Что сделает бес, призванный в наш мир? Действительно — украдет жизнь и сбежит.
Как распорядится входом в мир демон, которому одной жизни мало? Возьмет всех в доме под контроль и станет звонками, уговорами, силой и мольбами заводить внутрь новых жертв. Вон, меня уже привезли…
Редкость, верно. Почти не бывает. И в чем-то шеф у сержанта прав — нет смысла всякий раз ждать таких, как я. Коллеги тоже не поймут, зачем терять время в машине — им, ниже определенного чина, не объясняют происходящее. Потому что не надо рекламировать Бездну.
Чуть помедлив, я коснулся пальцами правой руки запястья левой и потянулся под рукав вверх — к скрытому одеждой шраму ниже локтя. Сантиметров тринадцать, уродливый, будто зашитый грубой ниткой — обнажи я руку, он и сейчас выглядел бы свежим и воспалившимся, хотя было ему больше десятка лет. Травма, нанесенная тварями Бездны, обычно не зарастает и приводит к смерти. В «необычных» и крайне редких случаях рана заживает в двух мирах одновременно, соединяя пульсирующим рубцом Бездну и наше небо.
Мне-то на внешний вид шрама всегда было наплевать — длинные рубашки летом, и всех проблем. Это у девчонок с курса всякий раз трагедия — там слезы над каждым участком кожи…