Глава 24. Вам бы в цирке работать
Иеремия-бугай сидел в углу клетки, привалившись к прутьям спиной. Младший спал, положив ему голову на колени. В клетке были ещё трое, дрыхли на желтых, пропитанных мочой опилках. Соседи молча завидовали им, бубнить или иным способом выражать недовольство не полагалось, можно было схлопотать в чан.
Одежда на Иеремиях была грязная, мятая, пованивала, в клетке они уже с месяц.
Разумеется, никакой это теперь был не музей, а обычная каталажка, никто сюда водить зрителей не собирался. У Шарка имелось предписание, изданное одним из замов Мортимера, в котором было черным по белому написано: «Посещение музейного зала Галереи допускается лишь по специальному пропуску, оформленному Вторым отделом Объекта». А теперь после проникновения на территорию Галереи посторонних лиц (Черемушкина, Дергунова, Пронина и ещё какого-то неустановленного хмыря) Галерея была напрочь закрыта. Так что экспонатам оставалось тихо-мирно, не вякая, ожидать своего часа, который у всех у них был недолог.
— Как малец? — спросил Шарк-Шарк, присаживаясь перед клеткой.
— При такой жратве недолго протянет, — вздохнув, ответил Иеремия. — А следом за ним и я, мы же связаны одной цепью.
— Вот что я придумал, — нагнувшись к его уху, зашептал Шарк-Шарк. — Я тебя вытащу в лечебницу, а там посмотрим. Ты мне нужен.
— Я бы не против, — с тоской отозвался Иеремия. — Только верится с трудом.
— Бывай, — поднявшись, сказал Шарк-Шарк.
Зашагал прочь вдоль клеток, подмечая, что где не так. Борщ подмигнул Иеремии и потопал вслед за монстром-начальником.
Иеремия посмотрел им вслед и покачал головой, не верил он в эту благотворительность.
Насчет Иеремии в голове у Шарка щелкнуло, как только он подошел к его клетке. Тихий четкий голос сказал: «Этот парень нам нужен. Переведем его в лечебницу, дальше легче. Действуй через Семендяева, я помогу». Так что Шарк-Шарк пообещал бывшему другу содействие не просто так, не из жалости. Был мотив.
Завершив обход, Шарк-Шарк позвонил Семендяеву, попросился на прием. Тот будто ждал этого звонка, немедленно согласился…
— Такое дело, — войдя в огромный кабинет генерала, с места в карьер начал Шарк-Шарк. — Позарез нужен хороший специалист, вот только их сейчас нету.
— Да вы садитесь, — предложил Семендяев, поглядывая на него с опаской. Этот гиппопотам со змеиной головой не внушал никакого доверия. — Нет, нет, не на стул…. И не в кресло…. Садитесь прямо на ковер, чего уж там.
— Очень любезно с вашей стороны, — прошипел Шарк-Шарк, сузив глаза. — Опасаетесь за мебель? Я лучше постою.
— Продолжайте, я вас слушаю, — смешавшись, сказал Семендяев, который этакой витиеватости от рептилии не ожидал. — Ах, да, вы про специалиста. Я так понимаю, вы имеете в виду специалиста по бродильному делу, конкретно Иеремию Брызгалова.
Говоря так, он дивился сам себе. Сроду не знал он этого Брызгалова, да и про бродильное дело слыхом не слыхивал. Откуда всё это? А раньше согласился на встречу, будто кто-то нашептывал.
— Иеремию Брызгалова, — гипнотизируя Семендяева тяжелым взглядом, как эхо отозвался Шарк.
— Не смотрите на меня, как удав на кролика, — сказал генерал, которого стал душить воротник. Освободил галстук и добавил: — Вам бы в цирке работать.
— Выгонят с работы, пойду в цирк, — произнес Шарк-Шарк. — А сейчас будьте добры — подпишите приказ.
Положил перед Семендяевым бумагу, предписывающую в связи с резким ухудшением геопатогенных показателей поместить техника Иеремию Брызгалова (в двух лицах) в отделение биорезонансной терапии (корпус Љ 3).
— Бред какой-то, — слабо сказал Семендяев, рука которого сама собой взяла шариковую ручку. — Он кто, этот Брызгалов? Что за показатели? Геопатогенными бывают зоны. Нет, не могу.
Пересилив себя, положил ручку на стол.
— Вы что — не знаете? — сердито зашипел Шарк-Шарк. — Вы кому перечите?
В этот момент в кабинет заглянул Мортимер. Лицо у Семендяева было свекольного цвета. Или показалось?
Вошел, вгляделся, да нет, всё нормально, лицо как лицо, несколько порозовевшее. Взгляд хоть и задумчив, но осмыслен, на столе проект какого-то приказа, напротив невозмутимый Шарк-Шарк. Обычный рабочий момент.
— Вы, любезный, почему удрали из клиники? — отвлекаясь от Семендяева, сказал Мортимер. — Нехорошо это.
— А чего меня держать? — расплывшись в улыбке, отозвался Шарк-Шарк. — Я здоров, хоть запрягай. А работы невпроворот. В смысле, уже не невпроворот. Олег Павлович, уважаемый, это правда, что завод закрыт?
— Пока в серии нет надобности, — ответил Мортимер. — Осталось единичное производство.
Поглядел на часы и стремительно вышел.
— Ну же, — сказал Шарк-Шарк, вновь начиная сверлить генерала пронзительным взглядом.
— Что такое в двух лицах? — сипло спросил Семендяев, вновь начиная багроветь.
— То есть, в детстве и в настоящем времени, — ответил Шарк-Шарк. — Что тут непонятного?
Семендяев понял, что ещё минута, и его хватит удар. Схватив ручку, подписал эту бредятину, и тут же отпустило.
— Вот и славненько, — сказал Шарк-Шарк, забирая приказ.
— Сами не могли, минуя руководство? — спросил Семендяев. — Зачем это психическое давление? Это же ваш работник.
— Кабы так, и вопросов бы не было, — ответил Шарк-Шарк. — Иеремия — обращённый, собственность завода, на балансе у завода, мне не подчинён ни с какого боку. Вскроется факт, а я ни при чем. Вынужден был подчиниться приказу вышестоящего должностного лица. Вот так, уважаемый Сергей Сергеич. Да вы не переживайте, дело сделали нужное, помогли хорошему человеку. Вам зачтётся, жирный вам плюс, Сергей Сергеич…
«Жирный плюс, — подумал генерал, оставшись один. Понимал, что его крепко надули, только вот в чем — не мог вычислить. — Спас обращённого, эко геройство. Что может быть за это? Кто узнает? Они мрут, как мухи, эти обращённые, без счёту. Говорят, Галерея переполнена, надо было у Шарка уточнить. Где подвох-то, где?».
Но на этом неприятности не кончились. Пообедав в столовой Управления, где, кстати, кормили недорого и очень вкусно, он в хорошем расположении прилег на диванчик в комнате отдыха, как в кабинет, громко топая штиблетами и истошно вопя «Сергей Сергеич, Сергей Сергеи-ич», вломился кто-то наглый и громогласный. Комната отдыха полагалась каждому заму Мортимера. У Семендяева вход в неё располагался далеко от входа, левее письменного стола, так что генерал, старый опытный служака, успел привести себя в порядок и выйти в кабинет как ни в чем не бывало.
Орал и топал Лёшка Дергунов, расхристанный, растрепанный, с ошалевшими глазами.
— Ты что, офонарел? — простецки сказал ему Семендяев, у которого отлегло. — Чего пугаешь-то?
— Беда, — затараторил Дергунов, размахивая загорелыми исцарапанными руками. — Все водоемы в этой гадости, что делать — не знаю.
— К Олегу Павловичу, — тут же нашелся Семендяев.
— Уехал.
— К Мусатову, он у нас по научной части. А я, братец, главный по режиму.
— Тоже уехал.
— К Тамаре заходил?
— Приемная закрыта. Мобильники у обоих не отвечают.
— Поехали, посмотрим, — обреченно сказал Семендяев.
Глава 25. Прямиком из Дютьково
Фазаролли на горбатой зеленой колымаге мигом довез их до ближайшего водоема.
Лёшка психовал недаром — водная гладь, имевшая ранее чистейший бирюзово-синий цвет, была сплошь покрыта черной зловонной пенящейся массой, из которой порой выскакивали темно-зеленые осклизлые предметы разной величины и, повисев над поверхностью, с брызгами плюхались вниз.
— Я боюсь — это из Дютьково, — сказал Дергунов, вытирая платком пот со лба, а потом этим же платком протирая очки.