Коробченко наконец-то очухалась, сама встала, сама пошла. Тем временем к кустам приплелось туловище шведа, вынуло голову, посадило на плечи. Коробченко с Дергуновым дунули прочь что есть мочи, как оказалось — навстречу возвращающимся джипам.
Передний джип вырулил влево, перегораживая им дорогу, из него ловко выскочил Сесёлкин.
Ворон в небе уже не было, гаргульи тем более, лишь дымился в отдалении БТР с изогнутой, как хобот, пушкой, да бродил вдоль опушки некто обгорелый, ощупывающий свою голову и горло.
— Куда полетели? — отрывисто спросил Сесёлкин.
— Туда, — Коробченко наобум махнула рукой.
— Гаргулья точно туда, — показал Дергунов в другую сторону.
— Всё видели? — спросил Сесёлкин. — Как был подбит БРТ?
Дергунов рассказал, добавив при этом и про шведа, который слонялся теперь по опушке.
— Мда, — произнес Сесёлкин. — Мы условно бессмертные, чего не скажешь о технике. Значит, говорите, туда. Мимо твоей конторы проезжаем. Подбросить?
— Уж как-нибудь сами, — ответил Дергунов. — А пивко, между прочим, славное.
— Оценил? — расцвел Сесёлкин. — Заходи, будем рады. И вы, мадам, тоже. Кстати, Касим.
— Кстати, Нинель, — в тон ему сказала Коробченко. — Всего доброго, товарищ условно-бессмертный…
За бесчисленной стаей, которая резко пополнилась за счет местных волонтеров, можно было гоняться годами, веками. Возглавляющая их гаргулья хоть и не умела читать-писать, но обладала природной сметкой, свойственной ярким выходцам из народа. Банда уже не умещалась в просторном помещении Галереи, уже обращённые, задыхающиеся от немыслимой вони, начинали роптать. Шарк-Шарк вынужден был обратиться по тайным каналам к Асмодею, тот наорал на него, но банду выгнать разрешил. Понимал, лихоимец, что рискует положением Шарка.
Новым местоположением стаи Асмодей выбрал заброшенную деревню километрах в десяти от Знаменска. Она стояла далеко от автомобильной трассы, дороги до неё, считай, уже не было, сплошная трясина, а главное — таких деревень в округе, где никто не жил, было с десяток. Хотя раньше жизнь кипела.
По прибытию стаи на новое место гаргулья, как существо хитрое, дальновидное, распорядилась по стеклам, где они остались, клювом не долбать, тепло из изб выдует, паклю между бревен не выдирать, она тоже не просто так вставлена, гадить исключительно на беспризорной свалке, что за деревней, то есть вести себя прилично.
Она выбрала самые крепкие избы, вскрыла заколоченные двери, которые на ночь закрывала, поскольку вороны этого делать не умели, следила, чтобы не было кровавых драк. Вороны питались зайцами, лисами, разной падалью, а раз в неделю, обычно в воскресенье, Шарк-Шарк посылал на оговоренную площадку самосвал с отходами производства, которые шли на ура. Сжирали всё дочиста, не жизнь, а малина.
Глава 32. Хорош защитничек
Лера наконец-то поправилась. Щечки порозовели, глаза заблестели, на губах заиграла улыбка. А тут, весьма кстати, и Олег Павлович порадовал, прислал официальное сообщение, что им, молодым перспективным сотрудникам института, собравшимся организовать семью, на территории лесопарка «Волшебный лес» выделяется участок 20 соток с готовыми постройками.
— Васька, — сказала счастливая Лера. — Это ж дача. Всю жизнь мечтала о даче. Завтра же едем.
— Разумеется, едем, — улыбаясь, ответил Черемушкин. — Только это не просто дача, это в трех шагах от работы. А отдыхать будем в Москве.
Тут же раздался телефонный звонок, Черемушкин поднял трубку и услышал голос секретарши Мортимера:
— Это квартира Черемушкиных?
Надо же так подколоть, знала ведь прекрасно, что Лера с Василием ещё не женаты.
— Да, — ответил Черемушкин.
— Олег Павлович попросил передать, чтобы прихватили Трезора. Очень нужен.
— Трезор прописан у Небироса, — напомнил Черемушкин.
— Небирос сегодня ночует в Москве, — сказала Тамара. — Приведет к вам Трезора. Вы не возражаете?
— Нет, конечно, — отозвался Черемушкин. — А зачем Олегу Павловичу Трезор?
— Днем ворон гонять, — сказала Тамара. — А ночью вас с Лерой охранять. Вы же теперь крупные собственники. Квартира, понимаешь, в столице, да ещё тут нехилый особнячок. За какие, спрашивается, заслуги?
Черемушкин не успел ответить, Тамара положила трубку…
Где-то в одиннадцать следующего дня Черемушкин с Лерой, которая вела на поводке большого, с теленка, Трезора, вошли в приемную Мортимера.
— С собаками нельзя, — брезгливо сказал Тамара, которая была та ещё фифа.
— Это не собака, это Трезор, — радостно объявила Лера. — Сами же вчера звонили.
— Нельзя, — отрезала Тамара.
Трезор гулко, басовито гавкнул.
— Ба, Трезор, — сказал, выглянув из кабинета, Мортимер. — Заходите, ребятки.
Большой был демократ.
— Вот что, Василий, — сказал Мортимер, усадив «ребяток» за стол. — От твоего отдела остались ты да Лера, а точнее — один ты, потому что у Леры своих забот хватит. Точно, девочка?
— Каких забот? — спросила Лера, удивленно похлопав глазами.
Когда надо, она умела строить из себя дурочку.
— О тебе, если позволишь, попозже, — сказал Мортимер. — Что касается тебя, Василий, то я думаю поставить тебя координатором. Раньше этим занимался Берендеев, теперь будешь ты. Помнишь Дом Литераторов? Там ещё Лермонтов был, Гоголь, Язвицкий. Помнишь?
— А как же, — не совсем уверенно ответил Черемушкин.
Во сне — оно всё бывает яркое, выпуклое, а наутро уже не то, вспоминается туго. Правда вот Язвицкий крепко врезался в память, но это только потому, что погиб на глазах. Особняк врезался с чугунной оградой, но не так крепко. Вообще-то, если потрудиться, поднапрячься, восстановить можно…
— Короче, обмельчал Дом Трудолюбия, — сказал Мортимер. — Нету уже авторов, вымерли, осталась мелкая шушера, которая мощно требует гонораров.
— Это как водится, — хихикнула Лера.
— Культура на мели, — продолжал Мортимер. — Упустили мы культуру в угоду науке и технике. Получился перекос, который тебе, Василий, предстоит выровнять. Что именно выровнять? Всякие там клубы, библиотеки, кинотеатры, зоопарки, музеи, театры, филармонии. Усёк?
— Зачем выравнивать филармонии, если их нет? — удивился Черемушкин. — И клубов нет, и зоопарков.
— Я и намекаю, что если нет, то нужно, чтобы были, — ответил Мортимер. — Ты мне составь перечень, чего нет, а дальше уже моё дело. Суть в том, что скоро к нам со страшной силой понаедут туристы. А туристу что подавай? Магазин с водкой, музей с Шишкиным, Арбат с шапками-ушанками.
— На культуру бросаете, — мрачно сказал Черемушкин. — За что, Олег Павлович? Что я вам плохого сделал?
— Я помогу, — видя такое, вмешалась Лера. — Книжки читала, стихи писала, в клубе плясала. Для меня культура плёвое дело. Всё, Олег Павлович, оформим как нужно. Доверяете?
И честно посмотрела ему в глаза.
— Когда это ты, пигалица, успела с плясками да стихами? — с недоверием осведомился Мортимер.
— В детстве, — бодро ответила Лера. — В раннем.
— Хотел я тебя на газету посадить, — сказал Мортимер, — да вижу — хочется тебе с Василием на пару лямку тянуть. Вольному воля. Вот вам, ребятки, ключи от вашего нового дома, — вынул из кармана и положил на стол связку ключей. — Саврасов подкинет. Трезора прихватите, для него предусмотрена специальная конура. Действуйте.
Тут же повернулся к компьютеру, принялся с сумасшедшей скоростью набирать текст.
— Простите, Олег Павлович, — кашлянув, сказал Черемушкин. Мортимер поднял глаза. — Я плохо знаком с городом, мне бы план: где что искать. Да и …
— Зайдите к Берендееву, ознакомитесь с приказом на ваше новое назначение, — перебил его Мортимер. — Соседний кабинет. Что касается плана города, должностных инструкций, удостоверений, перечня объектов, и прочего — всё найдете у себя дома на кухонном столе. Если что неясно — милости прошу…
Ознакомившись у Берендеева с приказом, в котором были указаны просто сумасшедшие оклады, Лера с Черемушкиным спустились вниз, на улицу, где их уже ждал Саврасов…
Участок, выделенный им Мортимером, располагался на опушке Волшебного леса, точнее — был частью опушки. Он был не единственным, к нему примыкали ещё с десяток участков, ещё необжитых, но с полным комплектом хозяйственных построек, включая разномастные особняки. У Черемушкина с Лерой особняк был трехэтажный, сам кремовый, наличники и двери белые, крыша красная, черепичная. У соседей сочетание цветов другое, у других третье, а в массе получался этакий сказочный хуторок, на который приятно посмотреть. Между участками живая изгородь из карагана.