— Если вам не нужно, я возьму с удовольствием, — вмешался Тарнеголет и повернулся к Мортимеру. — Это ведь подарок, то есть даром?
— Вот спасибо, Олег Павлович, — сказала Лера, пряча самобранку за спину. — Мы ваши вечные должники.
Мортимер согласно кивнул. Да, вечные должники.
По лестнице затопали быстрые ноги, вниз спускались Дергунов и «братья» Брызгаловы, незадолго до прибытия гостей истово помогающие Лере накрывать стол, потом стреканувшие в свои комнаты переодеваться…
Тарнеголет, любящий вкусно поесть, ни в чем себе не отказывал, а вот Мортимер ел мало, что-то нашептывал сидящей рядом Лере и подмигивал наблюдающему за ним Черемушкину, который никак не успевал отвести глаза. Постоянно ловил на шпионстве.
Где-то около восьми Мортимер сделал знак младшему Иеремии, чтобы тот следовал за ним, и вышел во двор. Солнце стояло высоко и не было никакого намека, что уже вечер. Этакий теплый, полный свежего воздуха летний вечер, в то время как вокруг Знаменска стоял стылый иззябший от ледяного дождя лес, а в том же Тамбове дневная температура плясала от двух до семи градусов и никакого тебе солнышка.
Мортимер устроился на лавочке в затянутой лианами беседке, Иеремия сел рядом.
— Ну, как жизнь? — весело спросил Мортимер.
— Я думал — вы будете ругаться, — ответил мальчик.
— С чего вдруг? — сказал Мортимер. — Ты мне поставил на ноги Леру, а я буду ругаться. Шалишь, брат. Напротив, похвалю.
— Спасибо, Ваша Светлость, — прошептал Иеремия.
— А теперь расскажи, как тебе это удалось, — произнес Мортимер. — Почему я не знаю?
— Пощадите, Господин, — понурив голову, пролепетал Иеремия.
— Тогда молчи и не мешай, — строго сказал Мортимер и закрыл глаза.
Тотчас у Иеремии зашумело в голове, окружающее подернулось белой пеленой, он часто-часто заморгал, не помогло. Зачесался лоб, почесал, зазудели уши, он начал их тереть ладошками.
— Не вертись, — приструнил Мортимер.
Иеремия опустил руки, послушно замер. Через секунду он уже клевал носом.
— Ну вот, — услышал он и проснулся.
— Молодец, мы с тобой сработаемся, — продолжил Мортимер. — Совсем не мешал…. За желтой чертой я бывал, там ничего нету кроме посторонних шумов, этаких невнятных наводок, побочных излучений, так сказать. Но обращённые почему-то от этих шумов гибнут. Не все, конечно, процентов сорок.
— Надо было кирпичами заложить, — хрипло со сна произнес Иеремия.
— Всё бы тебе, умнику, кирпичами заложить, — улыбнулся Мортимер и, понизив голос, таинственно продолжил: — Было указание сверху, что один из обращённых получит за желтой чертой ценную информацию. Никто не знал, кто это будет. Понял?
— Шутите, — догадался Иеремия.
— Да, брат, — Мортимер сладко, с хрустом, потянулся. — Чтобы попасть в святая святых Объекта, нужна помощь ангела. Там другие измерения, нам, грешным, недоступные.
Протянул Иеремии руку, крепко стиснул детскую ладошку и сказал:
— Поможешь туда попасть? Позарез нужно.
— Разве от меня зависит? — ответил Иеремия сокрушенно. — Я бы рад.
— Пойми, позарез! В накладе не останусь, ты знаешь мои возможности.
— Нужно, чтобы приснился ангел, — уныло сказал Иеремия. — Нужно ему объяснить, что вам, Господин, требуется попасть в лабораторию. Во сне, сами знаете, это нереально, там уж что приснится, то и приснится, своей воли нету.
— А вот это, брат, моя забота, — произнес Мортимер. Чувствовалось, что уже обдумывает предстоящую проблему. — Я тебя с твоего согласия заберу с собой, в лабораторию. Спать будешь по-королевски. А завтра верну. И ещё: если получится, награжу. Согласен?
Иеремия кивнул.
— Вот и ладненько, — произнес Мортимер. — Скажи Лёше Дергунову, чтобы вышел.
Глава 8. Оставляем мальчика
Дергунов не заставил себя долго ждать. Был, правда, немного настороже, но всем видом показывал, что готов исполнить любое приказание. Исполнительность, так сказать, без раболепства. Услужливость без лизоблюдства. Сознание того, что далеко не шавка. И Мортимер это сразу увидел, но подтрунивать не стал.
Показал на лавку — давай, мол, садись.
Спросил скучающе:
— Демиурги надолго исчезали?
Дергунов весь напрягся, но быстро вспомнил, о ком речь, и ответил с облегчением:
— Часа на полтора, на два.
— Кто за них в ответе? — продолжал спрашивать Мортимер.
— Эта, Коробченко.
— А ты?
— Ну и я.
— Смотри, Алексей, — строго сказал Мортимер. — Следи за ними в оба, и если что — сразу оповещай. Понял?
— Понял, — честно глядя в глаза, отчеканил Дергунов.
— Но я тебя позвал не за этим, — совсем уже по-другому, дружелюбно сказал Мортимер. — Мне кажется: негоже тебе, начальнику подразделения, ютиться по чужим избам.
Дергунов согласно и истово закивал.
— Выбирай то, что не занято, — Мортимер широко повёл окрест рукой. — Нынче раздача слонов.
— Да вот эта, рядышком, подойдет, — показал Дергунов пальцем.
— Эту я уже обещал Тарнеголету, — сказал Мортимер. — А вот следующая будет твоя. Держи ключи. Завтра зайдешь в паспортный стол, оформишься. У нас всё чин чинарём, всё прошнуровано и пронумеровано.
Вместе пошли в дом, Дергунов всё норовил уступить дорогу, а Мортимер делал вид, что не замечает этого. Брызгаловых в гостиной уже не было, старший почувствовал себя неважно, вместе с младшим ушел к себе.
Посидев немного за столом и не притронувшись ни к одной закуске, Мортимер попросил Леру показать внутренние покои. Тарнеголет начал навязывать своё общество, но Мортимер жестом остановил его. Это, мол, ненадолго.
Лера шла впереди и болтала без умолку, а Мортимер держался сзади и наблюдал за нею. Наконец, она повернулась и спросила: «Ну, как?»
— Чудесно, — ответил он. — Мальчишка молодец. Я бы так не смог.
— Много им осталось? — грустно спросила она.
— За них не волнуйся, — сказал Мортимер. — Я умею быть благодарным…
В девять вечера Мортимер вызвал машину, а сам направился наверх за младшим Иеремией.
Свет в комнате был выключен, Мортимер включил. Мальчик, уставившись в потолок, лежал на своей кровати, старший, накрывшись простыней с головой, на своей.
— Ты как? — спросил Мортимер.
— Нормально, — вяло ответил мальчик.
— Поехали.
У ворот их ждал розовый лимузин. Мортимер сел рядом с Саврасовым, Иеремия вместе с Тарнеголетом облюбовали следующее сиденье. Едва машина тронулась, Иеремию начало колотить. Тарнеголет поначалу делал вид, что ничего не происходит, потом сказал:
— Тебе холодно, мальчик?
— Н-нет, — стуча зубами, ответил Иеремия.
— А в чём тогда дело? О чём волнуешься?
— Боится, что я укушу, — сказал с переднего сиденья Мортимер. — Думает, что я везу его в больницу и сделаю укол. Уколов боится.
— А по виду такой храбрый мальчик, — добродушно произнес Тарнеголет. — Гляди-ка ты — уже приехали.
Действительно, лимузин остановился напротив центральной гостиницы, где Тарнеголету был выделен трёхкомнатный номер.
— Я слышал, ты здорово помог Лере, в связи с чем претерпел много опасностей, — сказал Тарнеголет. — Ты очень храбрый мальчик, поэтому прекрати лязгать зубами. Что такое, в конце концов? Сидит и лязгает. Не нервничай. Адью, господа.
Тарнеголет вышел, а Саврасов погнал лимузин к Порталу.
Иеремия застонал. Мортимер оглянулся на него, свернувшегося калачиком на сиденье, хлопнул себя ладонью по лбу, что это, мол, я раньше-то не догадался, и приказал Саврасову гнать обратно. Саврасов послушно развернул лимузин…
«Старею, — сказал себе Мортимер. — Всё же на поверхности. Стандартное расщепление личности, на которое наложилась трансформация».
Всё дело в трансформации. К Брызгалову применять её было нельзя, он побывал в лаборатории Серафимов, где по всей вероятности попал под воздействие какого-то поля. Скажем, пси-излучения, которое вызвало мутацию в его организме. Он приобрёл запредельную массу, граничащую с критической. А после насильственной трансформации, превратившей его в сверхтяжёлого мальчика, эта самая мутация вызвала ещё одну, уже спонтанную трансформацию. В результате из одного Иеремии получились два, с одной личностью на двоих, с одной памятью, с одним ощущением жизни.