— Как-то само собой получилось, — туманно ответил Рэм.
— Почему среднее? — откидываясь на спинку кресла и пристально глядя на Рэма, спросил Жан. Этот парень чем-то заинтересовал его.
— Мне тринадцать лет, — ухмыльнувшись, произнес Рэм.
— Ну, я не знаю, — сказал Жан и вскочил с кресла. — Это черт знает что. Поднатаскай!
Забегал по кабинету, потом сказал:
— Всё, увольняюсь.
Принялся стаскивать белый халат.
Рэм стукнул пальцем по клавише, через пять секунд в кабинет заскочил дежурный по этажу.
— Где пожар? — вскричал дежурный, принюхиваясь. — У меня сигнализация ревёт.
Тут же в дверях появился Мусатов и спросил:
— Лернер не забегал?
Жан невольно посмотрел на монитор, Лернера на каталке не было. Осталась лишь вмятина на белой подушке.
Между тем Мусатов строго осведомился у дежурного, что тот здесь делает?
— Вроде пожар, — сконфуженно ответил дежурный, боком-боком протискиваясь между ним и косяком.
— Сергей Анатольевич, — сказал Бланшар. — Можно вас на минуточку?
И вывел Мусатова в коридор…
Вернувшись через пару минут, Бланшар сказал Рэму:
— Извини, погорячился.
Был он уже мягок, улыбчив, раздражение как корова языком слизнула.
Рэм с недоумением посмотрел на него.
— Пожар — твоих рук дело? — подсев к нему, спросил Бланшар.
Рэм утвердительно кивнул.
— Тройная система защиты, — сказал Бланшар. — Что перепугало Лернера?
— Привидение, — ответил Рэм, давясь про себя от смеха. Внешне, правда, это никак не проявлялось.
— Откуда в пространстве Козырева привидения? — спросил Бланшар. — Там перед человеком как наяву возникает его «субъективное время», его прожитая жизнь. Можно увидеть себя в детстве, можно даже увидеть свои прошлые жизни. Там можно излечиться от тяжелой болезни, но встретить привидение — увольте.
— Пространство Козырева — часть Зазеркалья, — сказал Рэм. — А Зазеркалье — страшная штука, там живут демоны, там блуждают покойники. Это мир мертвых. Думаете, вы со своей стерильной аппаратурой ограждены от Зазеркалья?
— Сопряжение с миром Зазеркалья — наш следующий этап, — нахмурившись, отозвался Бланшар. — Сейчас мы работаем в тестовом режиме. Мы строго ограничены пространством камеры. Вообще-то, эта информация засекречена.
— Пространством камеры, говорите? — сказал Рэм и нажал пару клавиш.
Тотчас на экране монитора появилась бледная ассиметричная вся в расплывшихся кровоподтеках физиономия Дениса Антипова.
— Кто это? — слабо спросил Бланшар.
— Денис Антипов, — сказал Рэм. — То самое привидение из Зазеркалья. Заточен навечно Олегом Павловичем Мортимером, освобожден досрочно бывшим начальником Галереи Шарком. Информация, сами понимаете, секретная.
Бланшар со скучным лицом побарабанил пальцами по столу, вздохнул и набрал телефон Мусатова. Мусатов не успел ответить, как Рэм сказал: «Смотрите» и показал глазами на настенное зеркало, из которого выбирался наружу призрачный Денис Антипов. Выбравшись, он отряхнулся от невидимой пыли и потерял прозрачность.
— Алло, — веско сказал в трубку Мусатов. — Будем молчать или как?
В эту же секунду в кабинет влетел запыхавшийся Лернер. Был он в одних трусах, растрепан, глаза бегали, как у мелкого воришки. Увидев Антипова, вскрикнул «Снова он» и начал опрокидываться в обморок. Рэм подхватил его, посадил, безвольного, на стул.
Из трубки раздались гудки.
— Но почему именно со мной? — с досадой сказал Бланшар, забыв про телефон. — Я приехал заниматься наукой, а не дворцовыми интригами. Русский выучил, будь он трижды неладен.
— Кто-то же должен начинать, — философски изрек Денис. — Вы, уважаемый Бланшар, думаете, что заколотите здесь кучу бабок и, богатенький, уедете в свой Париж? Ошибаетесь. Никто отсюда не уедет. Это большая красивая комфортная ловушка.
— Вот уж дудки, — прошептал Бланшар. Но заколотилось ретивое, предчувствуя беду.
Раздалось щелканье быстрых каблуков, и в кабинет влетел Мусатов. Он сидел на том же этаже, совсем рядом, к тому же определитель номера четко указал на Жана.
— Ага, все в сборе, — сказал Мусатов. — И даже лишние.
Всмотрелся в нездоровое лицо Дениса и добавил:
— Вам бы, товарищ, в здравпункт надобно.
— Чья бы корова мыча…, — сказал Денис, исчезая.
Наверняка сегодня был день открытых дверей, потому что сразу после слов Антипова в кабинет вошел Мортимер. Прямиком с пляжа.
Учуяв посторонний запах, он хищно покрутил носом и вперился большими своими карими глазами в Иеремию. Тот поежился, но остался сидеть на краешке стола, даже, поерзав, устроился этак повольготнее. Мортимер жестом показал ему: выйдем.
В пустынном гулком коридоре Мортимер взял далеко не маленького Рэма за шиворот, приподнял до своего великаньего роста и прошипел:
— Не сметь у меня валандаться с мертвяком. Человеком он быть не может, вот и шастает туда-сюда, вот и наводит поклёп. Понял?
Рэм полузадушенно вякнул, типа того, что понял. Сопротивляться этому слону было бесполезно, такого и трактором с места не сдвинешь.
— Вот и умничка, — ласково сказал Мортимер, опустив Рэма на пол и бережно стряхивая с его рубашки пылинки. — Всё у нас будет хорошо, только ты мне, сынок, помогай. Ты парень талантливый, я таких ещё не встречал. Всё ловишь на лету, не чета этим французам и немцам. Они, конечно, тоже хороши, но до тебя им далеко. Не так уж и много у меня толковых, как ты, помощников. Лады?
Рэм кивнул. Мортимер похлопал его по плечу и спросил:
— Как тебе Жан Бланшар?
— Исполнительный.
— Мусатов?
— Пока не разобрал, — ответил Рэм. — Шныряет туда-сюда…. Мне кажется, они тут дальше носа ничего не видят.
— Такова нынче наука, — сказал Мортимер. — Голый атеизм. С таким багажом трудно уследить, что там, перед носом. Размаха нету, фантазия на нуле, но усидчивость поразительная. Раньше были светлые головы, нынче чугунные зады. Бывай здоров.
И стремительно пошагал к лифту…
Пока Рэм общался с Мортимером, Мусатов попытался узнать у Бланшара, что же тут, в кабинете, произошло после появления Рэма. То есть, конкретно, с одиннадцати до (Мусатов посмотрел на часы) одиннадцати тридцати. Бланшар начал было говорить, но быстро понял, что несет какую-то ахинею, и заткнулся. В самом деле, никакой логики в происшедшем не было, а где нет логики, там трудно найти что-то разумное, поэтому лучше помолчать.
— Может, Рэм объяснит? — сказал Мусатов и бросился к Лернеру, который вдруг начал падать со стула на пол.
— Детсад, — с чувством произнес Мусатов, водворяя Лернера обратно на стул. — Жан, будь любезен, посмотри в шкафу нашатырь. Там должна быть аптечка.
— Нету, — заглянув в пустой шкаф, сказал Бланшар.
Вошел Рэм, мигом оценил ситуацию и отвесил расслабленному Лернеру пару звучных оплеух, после чего тот скуксился, захныкал, но быстро ожил.
Глава 30. Биополе
— Шли бы вы оделись, что ли, — предложил Рэм Лернеру и огляделся. — Какое-то тут у вас сонное царство. Вы не находите, Сергей Анатольевич?
Ушмыгнувший было Лернер приостановился в дверях и вредно хихикнул. Потом исчез окончательно. Не думайте, что он мелкий, тощий и ехидный, вовсе нет. Лернер — юноша среднего роста с уже оформившимся животиком и вьющимися светлыми волосами на голове. Щекаст, постоянно облизывает губы, любит пошутить. Вполне уверенный в себе юноша, а ассиметричного Дениса напугался до смерти потому, что никак не ожидал подлости от окружающих его безвредных зеркал, которые никогда раньше не мешали сладко кемарить. Кемарить за большие деньги — это сущая польза для организма.
Мусатова задело едкое хихиканье Лернера, но наглые слова Рэма просто покоробили.
— Вы, молодой человек, на работе меньше часа, а уже делаете замечание более старшим и более опытным товарищам, — сказал он. — То, что вы протеже Олега Павловича, вовсе не оправдывает вседозволенности.
— Да я ничего, — совсем по-детски смутился Рэм. — Просто с помощью зеркал можно общаться с биополем Земли. Мне, например, интересно, что за цивилизация установила вокруг нашей планеты противометеоритный пояс. Это же интереснее, чем просто дрыхнуть.
Бланшар, не сдержавшись, хохотнул.