— Но, господа, — возмутился Лаптев, не знакомый ещё с этой публикой.
— Он, подлец, удрал из дурдома, — последовал ответ.
Дверца захлопнулась, зеленый уродец умчал в обратном направлении…
Денис на заднем сиденье оказался нещадно стиснут Менанжем и Фазаролли. Впереди за рулем, вольготно растопырив ноги, сидел Берендеев.
— Кто просил болтать? — лениво спросил Берендеев.
— Я не…, — начал было Денис и получил кулаком в глаз от Менанжа.
— А ты ещё и врешь, — сказал Фазаролли и наподдал кулачищем в другой глаз.
Слезы так и брызнули у несчастного паренька. Не так больно было, сколько обидно. Боль пришла потом.
— Ты и дружку своему подгадил, — лениво продолжал Берендеев. — Лаптева придется изолировать.
— Протестую, — возмутился Денис. — Олег Павлович велел нам с Симеоном написать сценарий.
Эти его слова вызвали очередную агрессию, а следом бурю смеха. Так, под дружный гогот, Ока и подъехала к зданию администрации Института.
Дениса выволокли из машины и, приподняв, чтобы не мешались ноги, бегом занесли в стеклянный вестибюль, а потом в лифт. Антипов безжизненно висел между битюгами, лицо было сплошной синяк.
— Ну, уж это лишнее, — сказал Мортимер, увидев избитого парня. — Вас, ребята, хоть в полицию устраивай, они там это любят. Руки-то зачем распускать?
— Лаялся в ваш, Олег Павлович, адрес, — зевнув, ответил Берендеев. — Врал безбожно. Как можно такому подлецу доверять сценарий? Они на пару с Лаптевым такого туда ввернут, такого наплетут. С виду вроде бы всё пристойно, а на деле наврано. Я бы не доверил.
— Ладно, — хмурясь, сказал Мортимер, который знал, о чем шел разговор в машине. — Ты бы, Казимир Филиппович, не сгущал краски. Мне-то зачем лапшу вешать?
— Правду говорит, — вразнобой заговорили Менанж и Фазаролли. — Всё так оно и было, как доложил Казимир Филиппович. А, кроме того, зачем постороннему про Кастодиана-то? А? Пропал Кастодиан, и всё тут. Сбежал.
— Что будем делать с Лаптевым? — спросил Берендеев. — Я его знаю — этот молчать не будет.
— Что ж, пусть себе говорит, — сказал Мортимер…
Первой мыслью Лаптева была позвонить 02, и он рванул в свой офис, но пока бежал, а потом от волнения долго не мог попасть ключом в замочную скважину, раздумал это делать. Ну, приедет полиция, будет долго и нудно выспрашивать, кто такой Денис Антипов, кому он так основательно перешел дорогу, что его прилюдно похитили, кем этот Денис приходится ему, Лаптеву, и так далее, и тому подобное.
И сразу же выяснится, что Антипов в базе данных не числится, потому что Мортимер оживил его немногим более суток назад. Нет, нет, Мортимера подставлять нельзя.
А вот что, сказал себе Лаптев. Позвоню-ка я самому Олегу Павловичу, ведь это же он послал ко мне Дениса. Открыл телефонный справочник Знаменска, набрал нужный номер. Трубку взяли не сразу, хотя у Мортимера наверняка должна была быть секретарша. Наверное, вышла.
Наконец, гудки прекратились, и низкий мужской голос сказал:
— Слушаю вас.
— Олег Павлович, — произнес Лаптев и начал сбивчиво рассказывать о происшедшем.
— Как, говорите, его фамилия: Антипов? — перебил его Мортимер. — Впервые слышу.
— Да, да, Денис Антипов, — сказал Лаптев. — Он живет у Черемушкина.
— Вот Черемушкину и звоните, — посоветовал Мортимер и положил трубку.
Это что же — Денис наврал?
Лаптев позвонил по мобильному Черемушкину, но у того был отключен телефон. Больше звонить было некому.
Во входную дверь, которую он с недавних времен приучился запирать, постучали. Что-то сегодня полно незваных гостей.
Открыл и обмер. На пороге стояла Анастасия Егоровна Кузьмина собственной персоной. Одета как обычно в белую блузку и черную юбку со складками. На ногах черные лакированные туфли, на голове парик с седыми буклями. Лицо белее снега, губы фиолетовые, туго сжатые, будто нарисованные.
Что-то промычав (ему послышалось: «Бронзовеешь?») и отодвинув его рукой, она вошла. Захлопнула за собой дверь.
Рука, о ужас, была холодная, как лёд.
«Бог ты мой, — подумал Лаптев. — Бежать, бежать».
Начал ломиться, но дверь не поддавалась.
А в кабинете, куда Лаптев так и не успел дойти, кто-то завозился, потом из него вышел Денис Антипов с разукрашенной физиономией. Под каждым глазом по фингалу, челюсть распухла в правую сторону и сделалась синюшной.
— Ты-то здесь откуда? — проклекотал Лаптев, у которого сдавило горло.