Ушмыгнувший было Лернер приостановился в дверях и вредно хихикнул. Потом исчез окончательно. Не думайте, что он мелкий, тощий и ехидный, вовсе нет. Лернер — юноша среднего роста с уже оформившимся животиком и вьющимися светлыми волосами на голове. Щекаст, постоянно облизывает губы, любит пошутить. Вполне уверенный в себе юноша, а ассиметричного Дениса напугался до смерти потому, что никак не ожидал подлости от окружающих его безвредных зеркал, которые никогда раньше не мешали сладко кемарить. Кемарить за большие деньги — это сущая польза для организма.
Мусатова задело едкое хихиканье Лернера, но наглые слова Рэма просто покоробили.
— Вы, молодой человек, на работе меньше часа, а уже делаете замечание более старшим и более опытным товарищам, — сказал он. — То, что вы протеже Олега Павловича, вовсе не оправдывает вседозволенности.
— Да я ничего, — совсем по-детски смутился Рэм. — Просто с помощью зеркал можно общаться с биополем Земли. Мне, например, интересно, что за цивилизация установила вокруг нашей планеты противометеоритный пояс. Это же интереснее, чем просто дрыхнуть.
Бланшар, не сдержавшись, хохотнул.
— Ты согласен с этим юным нахалом? — тут же повернулся к нему Мусатов, в глубине души понимая, что Рэм, увы, прав.
— А куда денешься? — ответил Бланшар. — Зажрались мы, Сергей Анатольевич, зажрались. Да и Олег Павлович обещал совсем другое. Телепортацию, например, выращивание человеческих органов…. Я уволен?
— Да, да, помню эту конференцию, — в задумчивости произнес Мусатов, расхаживая по кабинету. — Непростое было время. Тогда ещё Научного Центра и в помине не было, а сейчас — вон какие хоромы…. Ну, что тут скажешь? Вы правы, ребятки, а я не прав. Потерял чутье, уцепился за самое легкое. Вот ты, Рэм, что-то там говорил про биополе. А как ты себе это представляешь?..
Когда одетый и причесанный Лернер появился в кабинете, то увидел огорчившую его картину. Рэм сидел на его, Лернера, рабочем месте и с сумасшедшей скоростью работал с клавиатурой, а Мусатов и Бланшар, глядя на то, что появляется на экране монитора, кивали с умным видом и порой изрекали что-нибудь величественное. Что-нибудь типа: «ибо», или «приемлемо», или «а не забыли ли вы, коллега, про постоянную Больцмана?»… Судя по всему, Рэм их не слушал. Он, как понял Лернер, составлял какую-то новую программу, а что Мусатов, что Бланшар в программировании были ни бум-бум. То, что новичок сёк в программировании, было хорошо, плохо было то, что он расположился на его, Лернера, месте…
— Ну, вот, — сказал Рэм, откинувшись на спинку стула и положив руки на колени. — Есть желающие?
Посмотрел по сторонам. Желающих не наблюдалось.
— Тогда позвольте мне, — сказал Рэм, поднимаясь. — Управление прежнее, можно в ручном режиме, а можно в автоматическом. Куда идти?
— Стоп, стоп, — остановил его Жан. — Что значит — в автоматическом? Такого раньше не было.
— Не было, — согласился Рэм, — но в автоматическом удобнее. К тому же оператор, то есть вы, Жан, может не успеть за моими командами. Я уж, так и быть, буду общаться с Матушкой напрямую.
— Вот так запросто? — усмехнулся Мусатов — пусть и молодой ещё человек, но сторонник методов традиционных, требующих проверок и перепроверок, а не огульных, когда всё решается ударом топора. То есть, наобум лазаря, без возможности восстановления, отката.
— Этажом ниже, бокс 433, — сказал Рэму Бланшар. — Если что пойдет не так, я вырубаю систему.
— Не надо, — сказал Рэм. — Вы меня убьете. Поставьте на автомат и не вмешивайтесь. Что бы ни случилось.
— Запрещаю, — вмешался Мусатов, стараясь быть строгим. Получилось не очень.
— Тамаре запрещайте, — улыбнулся Рэм. — Хотите, чтобы вам приказал Олег Павлович? Могу устроить.
И вышел.
Ну, ни капельки уважения. Мусатову только и оставалось что утереться. Возникла вдруг гордая мысль бросить всё к чертовой бабушке, уволиться, потом благоразумие победило. Внешне это проявилось в том, что Сергей Анатольевич внезапно покраснел, гневно задышал, потом так же внезапно сделался прежним…
— Вот он, — сказал Бланшар, кивнув на монитор.
Рэм лежал на каталке и улыбался, потом подмигнул Жану и закрыл глаза.
Бланшар нажал нужную кнопку…
Рэм очутился внутри ослепившей его зеркальной сферы, которая начала крутиться поначалу медленно, потом всё быстрее и быстрее. Какое-то время он ощущал, что лежит на прохладной простыне, но вскоре забыл про это, полностью переключившись на работу подсознания.
Когда бедная его голова уже готова была взорваться от бешеного мельтешения, он приказал сфере остановиться. Странное дело — она немедленно остановилась. Затем растворилась, открыв перед внутренним взором Рэма бесконечное и унылое серое пространство. Боже, как здесь было тошно.