— Басня, говорите? — сказал Мортимер. — Вы про Самаэля говорите, что это персонаж басни? Да вот же он, змей-искуситель, живее всех живых.
— А вот это, — он подошел к Лере, взял её за руку и мягко заставил подняться, — это Лилит — женщина, равная Адаму. Созданная не из адамова ребра, как Ева, а из того же материала, что Адам. Но мы попросим Леру сыграть Еву. Адамом же будет её избранник Василий. Правда, интересно?
Движением руки он отодвинул столы подальше от дуба. Вместе с этим лужайка раздвинулась, как резиновая, но никто этого не заметил, на всех нашло этакое затмение, этакий транс, именно такое состояние, в котором человек легко поддается гипнозу и любую сказку воспринимает как действительность. Это-то и нужно было Мортимеру.
— Пригласим также другого очевидца, — добавил он и трижды хлопнул в ладоши.
Рядом с площадкой для оркестра возник богато изукрашенный трон, на котором сидел высоченный темнокожий черноволосый гуманоид (человеком это существо назвать было трудно) в красно-черных одеждах. В правой руке он держал Рубиновый Жезл. Длинные тонкие пальцы его были унизаны золотыми перстнями, по три перстня на каждом пальце. Это был Асмодей.
Вокруг трона как из-под земли выросла группа гуманоидов-бесов, одетых попроще, но тоже богато. Часть из них сменила оркестрантов, часть уселась на траву вокруг трона.
— С вашего позволения, Ваше Сиятельство, — Мортимер поклонился Асмодею, — мы попробуем смоделировать ситуацию с деревом познания добра и зла, а вы, Ваше Сиятельство, поправляйте, если что не так.
— Предположим, что это то самое дерево, — Мортимер показал на дуб. — На нем висит запретный плод (действительно, на нижней ветке возникло румяное яблоко). И вот появляется змей.
Самаэль с шумом, треском, ломая толстые ветки, выпорхнул из могучей кроны и опустился на траву. Земля под его нешуточным весом содрогнулась, Асмодей нахмурился и постукивая пальцами по жезлу, недобро уставился на дракона.
— Ева, иди же, — сказал Мортимер Лере. — Поговори с Искусителем.
— Всё не так, — громоподобно сказал Асмодей, заставив всех вздрогнуть. — Адам и Ева до грехопадения были эфирными, а тут сплошное мясо. Исправьте оплошность, коллега.
— Не будем спорить, — миролюбиво согласился Мортимер и щелкнул пальцами.
Лера сделалась прозрачной. Земное платье сменилось легкой вуалью, скрывающей то, что видеть не нужно. Поднявшийся ветерок подхватил её и понес над травой к дубу. Мортимер движением руки заставил ветерок утихнуть.
— Адама тоже, — напомнил Асмодей, ухмыляясь.
Черемушкин тоже сделался прозрачным. На нем также была вуаль.
— Ух ты, — сказал Лаптев, который видел теперь сквозь Черемушкина, как сквозь стекло.
Кстати, на него (да ещё на академика Израэля) чары Мортимера не подействовали.
Мортимер сделал знак музыкантам-бесам, те вдарили буги-вуги.
— Стоп-стоп-стоп, — сказал Асмодей, заставив оркестр умолкнуть. — И как же, коллега, ваши Адам и Ева будут кушать ваше яблочко? Они же эфирные.
— Не беда, — ответил Мортимер, понимая, что Асмодей прав. — Сделаем и яблоко эфирным.
— Нестыковка, — возразил Асмодей. — Вы прекрасно знаете, что эфирное существо питается энергией и только энергией.
— Ваши рекомендации, коллега, — сухо сказал Мортимер. — Ловить на неточностях мы тоже мастаки.
— Ах, да, — полузакрыв глаза, произнес Асмодей. — Вы же в тот момент отлучались в Оксфорд на симпозиум. Стыдно не знать, коллега. Не было никакого змея, был ангел из тех, которых теперь называют падшими. Этот ангел и вразумлял Еву, другими словами склонял её на свою сторону. И, как понимаете, склонил. Вот почему человек изначально греховен. Вот за что он был выброшен из Высшего Мира в мир плотский. Библию писали не Боги, а люди, они-то и окутали давнее прошлое идеологическим туманом.
— Это одна из теорий, — возразил Мортимер. — Уж коли мы здесь собрались, давайте придерживаться древних традиций. В документе что сказано? «И заповедовал Господь Бог человеку, говоря: от всякого дерева в саду ты будешь есть, а от дерева познания добра и зла не ешь от него, ибо в день, в который ты вкусишь от него, смертью умрешь». Вот и поехали, только без смертей, а помягче.
— Поехали, — согласился Асмодей, сделав знак оркестру.
Тот вновь вдарил буги-вуги.
Перебирая ножками, Ева подплыла к Самаэлю и сказала нежным голоском: