— Это называется артподготовка, — из-за своей руки объяснил Приходько. — Сперва артобстрел по всей площади, потом бац — и в точку. Я лично считаю, что вопрос поставлен корректно и серьезно, только вот стоит ли раздувать?
— Да, да, вы абсолютно правы, — сказал Козельский. — Этот объект уже вот здесь сидит, — ребром ладони постучал по собственной шее. — Спасибо, товарищи, что со своей стороны беспокоитесь, будем работать обоюдно.
Выдержал необходимую паузу и проникновенно добавил:
— Огромная просьба — никому об этом ни слова, особенно прессе, которая из мухи раздует слона.
— Это не муха, — возразил Мусатов.
— Тем более, — сказал Козельский. — Вас как зовут, уважаемый?
— Сергей Анатольевич, — ответил Мусатов.
— Огромная просьба, Сергей Анатольевич — сказал Козельский. — Вы, я вижу, человек ответственный, болеющий за дело. Обо всех изменениях в ситуации вокруг, э-э, Объекта по возможности сообщайте мне…
После ухода ученых он позвонил сперва Семендяеву, который, естественно, не ответил, потом Черемушкину. Выслушав его, Черемушкин сказал, что существование Объекта уже свершившийся факт, а потому теоретическая подоплека большой роли не играет. Хотя в принципе вопрос интересный, и надо бы с этим Мусатовым познакомиться поближе, авось вскроются и какие-то сопутствующие факторы.
Положив трубку, Козельский какое-то время прислушивался к себе, потом констатировал, что этот выскочка Черемушкин уже не вызывает такого раздражения, как прежде. Скорее опасение. Между прочим, про Семендяева он не сказал ни слова, решил не обострять.
Но для Черемушкина не было секретом, что Семендяев с Мусатовым не просто случайно столкнулись на улице и спонтанно обменялись ценными сведениями, так не бывает, а были знакомы. В процессе создания Комитета Хронопоиска Сергей Сергеевич, как истинный профессионал, самолично объездил наиболее значимые объекты европейской части России, завязал крепкие нерушимые связи с руководством, в том числе побывал и в Дубне, как же без нее, родимой, где познакомился с перспективным ученым Мусатовым. Так что нет, не просто столкнулись на улице, а Мусатов по приезде из Швейцарии позвонил Семендяеву и доложил обстановку, а хитрый Семендяев направил его к занимающему ответственный пост Козельскому, который был в курсе и не стал бы пороть горячку. Но поскольку к Козельскому так просто не попадешь, Семендяев намекнул, что действовать нужно через майора Приходько из отдела связи с общественностью. Майору же следовало наплести, что с этим вопросом куда только ни обращались, а ведь это почище всякого терроризма, и что лучше к нему, к майору, идти кучей…. Ну а уж осторожный Козельский смекнет, как избежать огласки — дело того стоит, перспектива огромнейшая.
Обо всем об этом Черемушкину поведал информатор и человеконенавистник Клик, характер у которого день ото дня портился всё больше и больше. Точнее, характер портился у заточенного в замкнутую инертную среду инопланетянина, озлобленного на перехитривших его землян, что, естественно, прямым образом отражалось на информационной матрице. Хамить он, информатор, правда, не хамил, но любил покляузничать, посплетничать, поперемывать косточки кому-нибудь постореннему, скажем — Дергунову, тому же Костомарову, а то, глядишь, и Семендяеву.
Про нынешнее бедственное положение Семендяева Клик ничего не знал в силу ограничений, связанных с деятельностью Объекта Зэт, наложенных Мортимером…
Семендяев очнулся всё в той же тесной машине, которая теперь стояла в каком-то узком тупике с переполненным помойным баком у самого капота. Руки были связаны за спиной, не пошевелиться.
Сбоку сидел верзила в кургузом пиджачке и кепке. От верзилы нещадно несло луком. Двойник, обернувшись, всё так же сверлил глазами генерала. Верзила-шофер, тоже в кепке, сидел неподвижно, как манекен, уставившись на помойку.
— Откройте форточку, — попросил Семендяев, которому нечем было дышать.
Соседний верзила открыл, тотчас шибануло вонью из бака. Там, поди, сдохла крыса. Верзила поспешно закрыл.
— Развяжите руки, — сказал Семендяев. — У меня сердце больное.
— Врёшь, — уверенно произнес двойник. — Ты здоров, как лошадь. И потом — что это за пытка с развязанными руками? Короче, мы тебя будем пытать. Готов?
И рявкнул:
— Кто у тебя на Объекте осведомитель? Вываливай всё, что знаешь.
«Ну уж, дудки», — подумал Семендяев и вдруг неожиданно для себя начал болтать. Говорил, а сам готов был под землю провалиться от стыда. Никогда раньше не выбалтывал секреты, ни большие, ни маленькие. Наконец, иссяк, замолчал.