Они шли молча, экономя силы, да и разговаривать было особо не о чем.
– Близко уже, – наконец, разомкнул губы Жан.
Аня тоже ощущала это по тревожному чувству в груди.
Черный замок таился в гуще деревьев. Сначала показались острые шпили башен, затем стали видны фрагменты стен… Замок и вправду был совершенно черный, чернее беззвездной ночи, а его шпили казались оскаленными мелкими зубами. Даже взгляд невольно резался о них.
Полная противоположность королевскому замку.
Это было место тьмы и зла, место, лишенное всякой надежды.
Как же мог Король благополучной и счастливой когда-то страны превратиться в чудовище и воздвигнуть вокруг себя эти стены?! Охотник сказал, что в его смерти виновна Королева, но это, наверняка, ложь, попытка сбить с толку. А если бы даже и так, если Королева видела, что ее супруг и властитель земель превращается в ужасную злобную тварь, что ей еще оставалось? Только его убить.
Замок был отвратителен, и еще что-то странное ощущалось в нем… Подойдя еще ближе, Анна поняла – молчание. Замок казался совершенно безлюдным и пустынным. Чугунные ворота, на которых переплетались изображения всевозможных чудовищ, оказались приглашающе приоткрыты. Словно девушку здесь ждали.
В груди стало жарко.
– Ну все, мы дошли, – Анна повернулась к Жану, стараясь казаться беззаботной. – Подождешь меня где-нибудь поблизости. Только постарайся спрятаться получше. Ну, ты понимаешь.
– Я с тобой, – упрямо возразил парень.
– Нет, – она решительно покачала головой. – Тебе нечего там делать. И вообще, если не помнишь, герой здесь я, а ты – только проводник.
Жан наклонил голову и посмотрел на Анну сквозь упавшие на глаза прядки грязных волос.
– Я должен тебе кое-что сказать…
– Говори, – согласилась она. – Но побыстрее, мало времени. И лучше что-нибудь хорошее – для бодрости.
Парень молчал.
– Ну? – Аня вопросительно подняла брови. – Ты вообще говорить собираешься?
– Да, – он кивнул, отбрасывая с лица длинную челку. – Я никогда не видел настоящего героя, но ты – настоящая. Честное слово.
Девушке стало неловко. Ей хотелось потрепать по голове этого мальчишку, пообещать, что все будет хорошо, но она и сама уже почти в это не верила.
– Спасибо. Береги себя, – сказала она на прощание и, сжав в руке магический кинжал, не оглядываясь, вошла в надрывно скрипнувшие ворота замка.
Сверху на нее, насмехаясь, смотрели ужасные горгулии, растопырив кожистые крылья, выставив огромные когти, распахнув зубастые пасти. Казалось, они готовы вот-вот оттолкнуться от своих каменных постаментов, наброситься на незваную гостью и безжалостно ее растерзать.
Дверь тоже оказалась украшена чудовищами. Вернее, она и представляла из себя двух драконов, чье объятье размыкалось при открывании створок. Только девушка шагнула внутрь, как раздался тяжелый хлопок – драконы поспешно устремились друг к другу.
В замке было темно. И все же это оказалась странная темнота, похожая на черное прозрачное покрывало. Аня видела под ногами пол, состоявший из огромных, черных же, каменных плит, уходящие вверх стены, тоже черные и лишенные всяческих украшений.
Эта грубоватая простота казалась настораживающей, пугающей, а каждый шаг эхом разносился по замку.
И по-прежнему не было видно ни единой живой души. Мертвый колдун не нуждался ни в слугах, ни в охране.
– Ты пришла… – безжизненный, глухой голос раздался неожиданно и буквально со всех сторон, словно это заговорили с ней стены.
Девушка сильнее сжала кинжал и огляделась. Пустой зал, и только колышется, как живой, притаившийся в углах сумрак.
– Ты храбрая, но совершенно безумная. Разве не понимаешь, что они послали тебя на верную смерть и ты теперь в моей власти? – снова раздался все тот же голос.
– Я не в твоей власти! – крикнула Анна в темноту.
Послышался монотонный и пугающе неживой смех, от которого по спине побежали мурашки, а желудок скрутило в тугой узел.
– Глупая, глупая девчонка. Ты в моей полной власти. Ты веришь в силу слов? Обычно они действуют в сказках. Но не в моей. В этой сказке даже слова умерли. Ты погибла. Ты вцепилась в этот портновский инструмент, считая, что он убьет меня. А если ты ошиблась? Если тебя обманули? Тебе не приходило это в голову.
Каждое его слово казалась каплей расплавленного свинца и обжигало саму душу, проникая сквозь сдавленную болью и безнадежностью грудь. Темно. Пусто. Больно. Как больно вдыхать эту темноту! Она всегда одна. Всегда. Но почему? Она устала идти вперед, устала надеяться. Лечь бы на пол и закрыть глаза.