Йоко хихикнула.
– Но ведь ты был моим лучшим другом! – сказал я дрогнувшим голосом.
– Да, но ты никогда меня не слушал! Тебе всегда было не до того. Вдобавок ты вечно наводил на меня это дурацкое видение кавалер-кинг-чарлз-спаниеля, лакающего из бутылки рутбир… Доходило до того, что это становилось единственным, о чем я мог думать даже в свое личное время.
– Но…
– Ты должен понять, Крис… Я любил ее!
Йоко засмеялась:
– Ну и дурень!
– Так было, пока Твид не рассказал мне, что на машине времени можно переместиться только в одну сторону; тогда-то я и понял, что она пытается избавиться от меня – так же, как пыталась избавиться от тебя.
Калеб вздохнул и прижал веки пальцами, пытаясь унять подергивание.
Йоко обратилась к кому-то «за кадром» (так оно и было):
– Нет! Не клади его туда! Идиот! Это шампунь, а не заправка для салата! Вон! Ты уволен! Убирайся!
Воцарилось тягостное молчание, и первым, кто нарушил его, был профессор Кампион. Казалось, он размышляет вслух.
– Но… поскольку моя машина действует лишь в одном направлении…
– Ну и?… – нетерпеливо встряла Йоко.
– …тогда зачем вам нужны были такие выверты, чтобы посадить этого невиновного парня, Эллиота? Он и так застрял бы в 1882 году.
Йоко смешалась.
– Верно, об этом я и не подумала, – призналась она. – Возможно, потому, что он мне не нравился. И вообще, я все равно получила эту квартиру, так что пошли вы все, видала я вас… в комиксах.
При этих словах ее лицо исчезло, сменившись разноцветным миганием в центре портала.
– Ну и подлюка, – сказал я.
– Мне очень жаль, Крис. Меня просто использовали против тебя, – сокрушенно всхлипнул Венделл. – Можем ли мы по-прежнему оставаться друзьями?
– Конечно, Вен. Мне же нужна будет компания тут, в девятнадцатом веке, правда? – И мы обнялись.
– Что ж, я рад, что вфе довольны. Фчафтливого пути вфем и каждому. Я отбываю в грядущее! – и Твид шагнул к порталу.
– Эй, толстяк, никуда ты не пойдешь, разве что в преисподнюю!
Мы все обернулись и увидели Нянюшку. Она стояла в проходе, целясь в Твида воронкообразным дулом пистолета Мальчика-С-Пальчик.
– Это за Чарли, – сказала она. – И во славу Организации Воинствующих Лилипутов!
– Берегись! – заорал Калеб.
Блям!
Нянюшкин пистолет выстрелил.
Инстинкт Калеба «служить и защищать» – даже если защищать нужно было совершенно никудышного гражданина – сработал. Спенсер прыгнул к Твиду.
– Калеб, нет! – закричала Лиза.
Пуля миновала обоих, но Калеб и Твид повалились в пульсирующий провал и исчезли.
Лиза вскрикнула и закрыла лицо руками.
– Черт, – выругалась Нянюшка. – У нас, коротышек, одни обломы, не одно, так другое.
Она заковыляла назад по проходу, бормоча, что, мол, эти дылды вечно изгадят всю малину.
– Он пропал! Пропал! – кричала Лиза, молотя кулачками по отцовской груди. – Верни его! Верни сейчас же!
Кампион попытался успокоить дочь.
– Не могу, дорогая, прости.
Очевидно, он был не силен в утешениях.
– Тогда я тоже ухожу! – заявила Лиза.
– Ты знаешь, что это значит, дитя мое?
– Да, знаю. Это значит, я не смогу вернуться – во всяком случае, пока ты не придумаешь, как это сделать. Но, папа, однажды я уже теряла его. Я не могу потерять его снова. Я люблю его! И… и он меня любит!
У нас с Венделлом навернулись слезы.
– Поскольку я на двадцать лет лишил тебя отцовской заботы, я не ожидаю, что ты будешь подчиняться отеческим пожеланиям. Да и когда я находился рядом, меня было трудно назвать хорошим отцом… а уж хорошим мужем и подавно. Я это к тому… неудивительно, что твоя мать покончила с собой… разве я тебе не говорил? Многое случилось, пока ты жила в Мэне, – но сейчас не до того! Ты должна пойти, куда велит твое сердце, милая. А моя любовь всегда будет следовать за тобой.
– И я! – взревел Рузвельт. – Я тоже всегда буду следовать за тобой.
И он затопал по проходу.
– Тедди, нет! Вам нельзя идти. У вас впереди карьера политика. Вы должны остаться. Вы нужны стране.
– Но, дорогая мисс Смит, моя душа жаждет приключений, а не политики! Кроме того, кто-то же должен присматривать за вами и этим молодым полицейским начальником. Ведь, как я погляжу, будущее очень похоже на весьма опасные джунгли.
Он приложил ко рту ладонь и наклонился к Лизе: