Я заглянул в свою коробку и вытащил джутовый мешок с надписью «Яблоки Макинтоша». Случайно ли Крушитель выбрал такое орудие убийства?
Из второй коробки Венделл извлек еще один предмет и понюхал его через маску. Это был бюстгальтер. Я быстро выхватил у него вещицу.
При ближайшем рассмотрении на нем обнаружились вышитые инициалы: «Э.С.». «Почему лифчик Элизабет оказался в коробке с уликами?» – удивился я и в свою очередь обнюхал его. Недоуменно пожав плечами, я сунул вещицу в карман – до лучших времен.
Мы потратили большую часть дня, разбирая полицейские рапорты, свидетельские показания, газетные вырезки и прочее. Однако не обнаружили почти ничего, что дополняло бы уже опубликованные сведения по делу.
Мы уже собирались уходить, когда на дне моей коробки я нашел нечто стоящее. Оно было завернуто в кружевной носовой платок и перевязано ленточкой. Стянув ленту, я осторожно развернул кружево.
Передо мной лежали две небольшие книжки. Одна была в потрепанной обложке коричневой кожи с вытисненным значком сыщика НПУДВа. На твердом черном переплете второй красовался розовый пудель.
– Венделл, похоже, я что-то нашел.
Мы оба нацепили монокли и открыли книжицы на титульных страницах. Мой экземпляр гласил:
На титульной страничке у Венделла значилось:
– Есть!
– Мы наткнулись на жилу! – воскликнул Венделл.
– Дневники Лизы и Калеба! Можно ли было желать большего?
– Закрываемся! – крикнул нам архивист.
– Да, сэр, большое спасибо! Мы уже закончили, – откликнулся я.
Мы с Венделлом переглянулись. Мы знали, что надо делать. Приподняв полы наших хирургических халатов, мы засунули книжки в карманы брюк. Затем быстро выпрямились и спешно двинулись к лифту.
Когда мы уходили, архивист сказал:
– Странно. Столько интереса к этому Крушителю в последнее время.
– Неужели? – сказал я, пытаясь скрыть выпуклость на брюках. Впрочем, это было мне не впервой.
– Ну, во всяком случае, был тут один, такой троих стоит, хе-хе. Странный такой, в черной пелерине и цилиндре. Похоже, у него насморк или что-то вроде того. Пришлось шугануть этого типа, когда я застал его за обнюхиванием лифчика.
– А что за лазутчик? Чего он хотел?
Но тут подошел лифт, и Венделл, боясь разоблачения, втолкнул меня в кабину.
– Пока, сержант. Спасибо. Вы просто душка! – крикнул я напоследок, и мы бросились прочь из участка, так и не сняв халаты и маски.
– Вот засранцы, – пробормотал дежурный сержант.
Я с нетерпением предвкушал, как по возвращении в «Дакоту» наброшусь на обнаруженные дневники, не говоря уже о том, чтобы закончить обнюхивание лифчика. Наверняка эти записи смогут пролить какой-то свет на дело и подсказать, почему оно оставалось нераскрытым все эти годы. Но сначала я должен был позвонить Майрону и просветить его насчет моих последних открытий. Тот лазутчик был вовсе не лазутчиком, а голливудским продюсером, который намеревался поставить по моей книге фильм. В конце концов, я тридцать лет вкалывал, прозябая в безвестности, но теперь моя карьера наверняка взлетит.
Однако сперва мы должны вернуться к истории, ради которой вы и купили эту книгу, мои жалкие эгоистичные читатели. Я знаю, вам недосуг, совсем недосуг побеспокоиться о проблемах Криса Эллиота. Вы наверняка хотите услышать о том, как Лиза и Калеб всю ночь напролет тщетно пытались найти Рузвельта. О том, как они обнаружили ловушку в Клубе спортсменов, о том, что бандит и хулиган исчезли, а в таверне никто не желал с ними разговаривать. Ну да ладно, я вам все расскажу.
Был объявлен розыск, и Калеб привлек всех, кого только мог, к поискам мэра. Нескольких полицейских он отправил стоять наготове у сливного отверстия, откуда грязный поток, протекавший под Малбери-Бенд, выхлестывал в реку Гудзон, – Спенсер надеялся, что рано или поздно Тедди оттуда выплывет. Однако прошло пять часов, с тех пор как он исчез, а на возвращение мэра по-прежнему не было и намека. Тогда они с Лизой в последней отчаянной попытке решили обыскать дом Рузвельта.