Примерно в 06.22 к месту преступления подкатила коляска с Калебом, Лизой и Рузвельтом. Едва они вышли из экипажа, засверкали вспышки магния, оставляя клубы дыма, и репортеры из грошовых газет осадили прибывших.
– Скажите, это дело рук Крушителя?
– Злодей нанес новый удар?
– У вас роман с Лизой Смит?
– Правда ли, что у мэра жемчужная серьга в…?
– Уберите этих людей подальше! – приказал Калеб, и трое постовых вытолкали фотографов за ограждение. – Имена жертв!
– Мелочевка и Щепотка, сэр.
– Черт, я знавал эту парочку, – покачал головой Калеб, глядя под ноги.
– Я думаю, мы все знавали этих малышек, по меньшей мере разок-другой, если вы понимаете, что я имею в виду, – подмигнул сержант и пояснил: – Я говорю, что они проститутки, а мы все…
Калеб строго взглянул на него:
– Где они, сержант?
– В переулке, сэр.
– Отлично, опять переулок.
– Может, у него такой стиль? – предположила Элизабет.
– Я начинаю спрашивать себя: а есть ли в этом хоть какой-нибудь стиль?
Тедди украдкой извлек из кармана брошюру «Памятные изречения XIX века» Бартлета, заглянул в нее и сунул обратно. Затем он откашлялся и изрек:
– «Средний человек всегда трус, Гек!»[24]
Его круглая физиономия расцвела довольной ухмылкой.
Лиза, Калеб и сержант недоуменно воззрились на него.
– Это все, сержант, – сказал Калеб, и сержант удалился.
– Тедди, с вами все в порядке?
– Абсолютно, мой мальчик. Никогда не чувствовал себя лучше. Запомни: «Цветная капуста – не что иное, как обыкновенная капуста с высшим образованием».[25]
– Ну да.
Когда они втроем вошли в переулок, Лиза шепнула Калебу:
– Ты понял хоть слово из того, что тут наговорил Тедди?
– Нет. Нам лучше за ним приглядывать. Он ведет себя как-то странно. В смысле, более странно, чем обычно.
Переулок представлял собой очередной темный узкий кирпичный коридор, похожий на тот, где нашли тело Беззубой Старушки Салли. Здесь было сыро, ржавая вода капала со стен, собираясь в коричневые лужицы. Масляная лампа в руках Спенсера еле-еле освещала это жуткое место.
– Там впереди что-то есть, – сказала Лиза.
– Я тоже вижу.
– Йо-хай! – воскликнул Тедди.
Его спутники недоуменно воззрились на него.
– Йо-хи?
Молчание.
– Йо… йо? А, вот: йо-мойо!
Смит и Спенсер покачали головами, и все трое углубились в переулок. В темноте виднелся лишь слабый огонек впереди.
– Вот оно, – сказала Элизабет.
Созданная убийцей картина преступления на этот раз была воистину чудовищной. Бездыханные тела Эммы и Франни были усажены за детский столик, что, по всей видимости, должно было изображать именинную вечеринку. На обеих были бумажные шляпки; Франни прижимала к губам дуделку в форме рожка, а на руках у Эммы покоилась кукла. Внутренности Франни возвышались горкой в центре стола в виде праздничного пирога и украшены свечкой. Кишки Эммы гирляндами висели вокруг.
– Что же это за человек такой, черт побери? – спросил Калеб. – Он что, считает все это каким-то… этим…
– Развлечением? – подхватила Лиза. – Я согласна, это чудовищно – использовать чужую жизнь ради собственной забавы.
– Забавы… – повторил Рузвельт, поглаживая подбородок. – Я бы рискнул высказать предположение, что эта сцена может иметь отношение к тому, о чем вчера вечером говорил Фосфорный Фил. Разве он не советовал вам как следует осмотреть места преступлений в поиске ключа к разгадке?
Спенсер и Смит были потрясены. Рузвельт и в самом деле сказал нечто стоящее! Неужели такое возможно?
– Вероятно, в чем-то вы правы, Тедди, – сказал Калеб и шепнул Лизе: – Может, это падение превратило его в гениального идиота?
– Я просто пытаюсь выполнять свой гражданский долг, Калеб. Запомни: «король – он и есть король, что с него возьмешь. А вообще все они дрянь порядочная. Так уж воспитаны».[26]
– А, ну да… Пожалуй, в этом, Тедди, я с вами соглашусь.
Лиза потрогала лоб Рузвельта.
– Тедди, вы уверены, что хорошо себя чувствуете?
– Женщина, в тех краях, откуда я родом, это звучит как приглашение потрахаться, – прорычал он и похотливо засмеялся.
Лиза нахмурилась. Тедди всегда был распутником, но казался более или менее безобидным. Внезапно она почувствовала, что побаивается его.
24
«Средний человек всегда