– Наверняка это не все, но я рассказал тебе свою часть, парень.
Затем его ноги проделали что-то вроде шарк-шах, топ, шших-шух. И еще, пожалуй, вжик.
– Все это, кажется, так просто, – сказал я. – И тем не менее я как-то ничего не понимаю. Наверное, это от водки.
Я встал и непроизвольно сделал топ-чоп-шлеп и переворот (что было довольно трудно в одном ботинке).
– Ты не против, если я спрошу? – сказал он.
– Валяй, детка!
Он сделал триплет, каблучок, шаг, хлоп-топ и перескок. Я ответил тем же, но добавил перекат, чоп-шлеп, тайм-степ и рифф-дроп.
– Как там, в будущем? Мне же никогда не удастся его увидеть!
– Да не так уж замечательно. – Я сделал быстрый хлоп-шлеп-топ.
– О, я не могу в это поверить, – ответил он, а вместе с этим – хлоп, шлеп-топ-хлоп-шлеп-топ-тум. – Скажи: разум и справедливость наконец объединились, чтобы усовершенствовать человеческое общество и воплотить в жизнь блистательную и бессмертную утопию?
Хлоп-шлеп-топ-тум-чоп-плам-клап.
– Ну, более или менее.
Хоп-переход-шших-шух!
И, прежде чем мы сами это осознали, мы уже отплясывали, отбивали чечетку по всей квартире, словно два спятивших Фреда Астера. Мы меняли шаг, ритм, рисунок, обменивались все более сложными комбинациями. Мы перестук-скок-скакивали с одного предмета мебели на другой, пока совсем не выбились из сил и не рухнули – он в кресло, я – на кровать.
– Кстати, – сказал он, пытаясь отдышаться и снова наливая нам водки, – как ты борешься с этими чертовыми подошвенными бородавками?
– О, это проще прост-т-того, – сказал я, уже изрядно набравшись. – На, вот, выт-т-тряхни пару шт-тук вот эт-т-того.
Я перекинул ему пузырек с антибиотиком.
– Только они все равно совсем не исчезнут. Знаешь, они же растут под кожей, прямо как картошка.
– Я не знал, – сказал он.
– А теперь у меня, сэр, к тебе вопросик.
– Пожалуйста, прошу.
– Как тут обстоит дело с владением на правах аренды? – спросил я, с восхищением разглядывая высокие потолки и довоенную лепнину. – Поскольку, если я смогу сейчас захватить такое местечко, это стало бы офигенной инвестицией, когда я вернусь в 2005-й.
– Ты не вернешься.
– Да, забыл, сначала я должен спасти Лизу Смит.
– Машина времени действует лишь в одну сторону. Ты можешь перенестись в прошлое, можешь – в будущее, но если ты уже сделал это, вернуться ты не в силах. Она не предназначена для перемещений туда-сюда.
– Что? Вот облом! – Я вскочил, и комната поплыла вокруг меня. – И что мне теперь делать, черт побери?
– Еще выпить! – ответил он.
Я снова шлепнулся на кровать и немедленно выпил.
– Это ужасно.
– Кстати, а тебя ведь тоже подставили, – сообщил он.
– Но кто? И зачем? Кому я помешал? Я просто пытался прожить свою жизнь этаким благородным шутом.
Хлоп-шлеп-топ-тум-чоп-плам-клап.
– Кто – не знаю. Но Твид явно снюхался с кем-то из будущего, таким вот образом он и раздобыл мне и водку, и газетные статьи о будущих серийных убийствах.
– Из будущего? Кто это может быть?
– В том-то и загвоздка. Ну, за грядущее!
Мы подняли стаканы и отхлебнули еще крепкой жидкости.
– А теперь, мой друг, мы должны проститься, поскольку мое участие в кошмарных событиях наконец завершено. Видишь ли, я запрограммирован покончить с собой, как только все убийства будут исполнены.
– Нет!
– И самостоятельно избавиться от тела.
– Как так?
– Да, тут в программе возник небольшой сбой – я не рискну объяснить, как это у них вышло, – но потом я сообразил. Я собираюсь отстрелить себе голову возле открытого люка мусоросжигателя, тело скатится по желобу и сгорит.
С этими словами он достал из-под стула «Магнум» калибра.44 и положил себе на колени.
– Но тогда я не смогу доказать свою невиновность!
– Вероятно, в этом и состоял их план. Плакаты «Разыскивается» с твоей физиономией уже расклеены по всему городу. – Он снова схватился за голову. – Нет, мама, я не пьян, клянусь! Да, я помню, я собираюсь сделать это прямо сейчас. Минуточку!
– Не хочу, мне тут не нравится! – взвыл я и топнул ногой.
– Мне тоже. Но, к счастью, в этом мире я долго не задержусь.
Мой двойник встал и направился в коридор.
– Нет, пожалуйста, ты должен мне помочь. Не убивай себя. Ты единственная моя надежда! Пожалуйста! – взмолился я.
– Прости, друг. Я бы рад помочь, но, если бы меня даже не запрограммировали на самоубийство, мне все равно пришлось бы покончить с собой. Я не смогу жить после того, что я совершил.
Я преградил ему путь.