— Как заметно, — сказал себе Монтестрюк глубокомысленно, — что у меня нет больше кареты в распоряжении!
На другой день, несмотря на все волнения прошлой ночи, он не забыл явиться в Лувр и пойти в галерею на берегу озера. Через час появился лакей в ливрее королевы и попросил его идти за ним. Когда он дошел до конца большой комнаты, у дверей которой стоял на карауле мушкетер, поднялась портьера и Брискетта увлекла его в угол и сунула ему в руку два ключа.
— Тот ключ, что потяжелее — от садовой калитки, которую ты знаешь, сказала она очень быстро, — а другой, вот этот — от дверей павильона. Я хотела передать их тебе из рук в руки. Тебя будут ожидать в полночь.
— Графиня? Но сейчас один дворянин из свиты королевы сказал мне, что она больна и не выходит из комнаты?
— Графиня всегда бывает больна днем, когда должна выехать вечером.
— А! Так это, может быть, чтобы помириться?
— Может быть.
— Тем лучше. Я не люблю быть в ссоре с женщиной.
— Ты не опоздаешь?
— Я то? будь уверена, что нет, несмотря на маленькое приключение, над которым можно бы и призадуматься. Но я не злопамятен.
— Какое приключение?
— Безделица, которая, однако, могла мне сделать дырку в коже. Но я хочу думать, что графиня де Суассон тут ни при чем.
— Приключение, безделица… ничего не поймешь, говори яснее.
Югэ рассказал, что с ним было вчера, когда он вышел из павильона: Брискетта подумала с минуту, потом улыбнулась и сказала:
— Я не пошлю тебя в такое место, где тебе может грозить какая-нибудь опасность. Делай, что я говорю, с тобой не случится никакой беды.
Когда Брискетта появилась перед графиней де Суассон, она ходила взад и вперед по комнате, ка волчица, с бледными губами, с мрачным взором.
— О! — сказала она себе. — Гроза бушует, тем лучше я узнаю, что она думает.
— А! Это ты? — произнесла графиня не останавливаясь.
— Да, это я, — отвечала Брискетта покорным голосом.
— Ты не забыла, что я тебе говорила поутру?
— О чем это, графиня?
— О графе де Монтестрюке.
Графиня мне сказала, кажется, что он дерзкий.
— Наглый, Брискетта!
— Это разница, графиня, — разница, которая обозначает ясно ваше мнение об этом графе.
— Теперь а скажу еще, что его наглость переходит всякие границы. Мне сейчас сказали, что он был в Лувре.
— И я об этом слышала.
— Ты, может быть, его и видела, Брискетта, видела собственными глазами? А? Ты можешь признаться: с его стороны я всего ожидаю.
— Я в самом деле видела его, но только издали.
— Что я тебе говорила? Он в Лувре! Я думала, однако, что он не осмелится здесь больше показаться.
— Почему же?
— Потому что, — отвечала графиня в раздумьи, потому что простое чувство приличия после того, как он выказал мне так мало почтения, должно бы, кажется, подсказать ему, что ему не следует здесь показываться. Неужели его присутствие в том месте, где я живу, не рассердило тебя, Брискетта?
Рассердило — неверно передает мои чувства. Я просто не нахожу подходящего выражения.
— Я никогда его больше не увижу, будь уверена.
— Наказанье будет только соразмерно обиде!
— Но я никогда не забуду последнего вечера, проведенного с ним, Брискетта.
— В этом я уверена, графиня.
— Всюду он встретит меня на своем пути.
— И меня тоже: я хочу подражать графине во всем и тоже никогда не забуду графа де Монтестрюка.
— Ты добрая девочка, Брискетта.
— Это правда, графиня: я это доказала и ещё не раз докажу.
— Я тоже была доброй, и вот чем кончилось! Ты была права: мне надо было оставить этого дворянчика и Арманьяка умирать у моих ног. Но если он видел, что я могу сделать, когда люблю, то теперь увидит, что я такое, когда ненавижу! Враг будет так же беспощаден, как был великодушен друг.
— О! Этого именно я и боялась! — подумала Брискетта.
Между тем она готовила разные принадлежности темного костюма, раскладывая их по креслам. Графиня подошла к зеркалу, взяла румян из баночки и стала ими натираться
— Я говорила тебе, кажется, что еду сегодня вечером к сестре, куда и король, должно быть, тоже приедет. Не жди меня: ты мне понадобишься только завтра утром.
— Графиня может убедиться, что я уже приготовила платье.
— И клянусь тебе, граф де Монтестрюк скоро узнает, с кем имеет дело!