Выбрать главу

Жаль, что Джеймсу нельзя было больше смотреть на Уилла. Он и так уже задержался. И уши его горели заранее: не иначе как Эмма накажет его за длительную отлучку.

И Джеймс побежал по делам. Но вечером он отправился к дому самым длинным путем, чтобы пройтись по Друри-лейн: вдруг Уилл ещё там? Однако улица опустела – ничего, кроме вони, которой вечер прибавил силы. Джеймс вздохнул и поплёлся в сторону дома. Уже темнело. Зазвонили вечерние колокола.

– А вот и добрый гном! Он знает, кто пустит меня на ночлег. Кто не погонит прочь знаменитого крысолова.

Уилл! Мальчишка почти задохнулся от счастья: надо же, встретить Уилла! Джеймс не признался себе, что вблизи плащ Уилла выглядел не таким уж нарядным. Он обтрепался по краю, справа виднелись крупные латки. Да и сам Уилл теперь мало напоминал короля: под глазами – глубокие тени, говорит с хрипотцой и весь как будто покрыт слоем пыли. Но Джеймс ведь и не мечтал встретиться с королём? Уилл – он же как волшебник: и говорит так складно, и на дудке играет, и крыса его вон как слушается. И этот Уилл – такой необыкновенный – в темноте узнал Джеймса!

– Ну что, дружок? Покажешь, где можно найти ночлег?

– О! Покажу. Конечно! – Джеймс даже не сомневался, куда поведёт Уилла – прямо к себе домой, с лотком и крысиной клеткой.

– Так ты полагаешь, хозяйка пустит меня ночевать?

– Отчего не пустить? – Джеймс изо всех сил старался, чтобы его слова прозвучали солидно.

– А как хозяйку зовут?

– Да Эммой. А как же ещё?

– Эммой?

– Ну да. Так её и зовут.

– И кто ж она, Эмма? Соседка?

– Не… Никакая она не соседка, – Джеймс даже слегка обиделся. – Эмма – она моя тётка.

– А сколько лет твоей тетке? Она ж, наверно, в летах?

Джеймс почувствовал, что Уилл отчего-то занервничал.

– Ну да, в летах. – Джеймс решил, что надо быть честным. Всё равно правду не скроешь. – Ей годов-то много уже. Ещё чуток – и замуж никто не возьмёт.

– Да ну? – присвистнул Уилл и невольно замедлил шаг.

– Да ты не бойся. Она хоть в летах, но добрая, – подбодрил его Джеймс.

– Добрая?

Джеймс кивнул.

– А за уши тебя дерёт?

– Ну… бывает. Нечасто. Да и не очень сильно. Она не умеет сильно, – Джеймс старался выставить Эмму в самом радужном свете.

– А чего же она, твоя Эмма, до сих пор в невестах сидит? Гордая, что ли?

– Ну да… А вообще она не нарочно. У ней приданого нет. Только домик и я.

– Ты-то? Знатный довесок, – усмехнулся Уилл.

– Домик, ну, он такой… Крышу надо чинить. – Джеймс сокрушённо вздохнул. – Она заменила мне мать. А ей не очень-то верят. Думают, будто я Эммин. И ей не везёт с женихами. Хотя есть один, Ральф. У него скобяная лавка. Он к нам долго ходил. Говорил, я ему не помеха. Он умеет из обормотов делать послушных работников.

– Ну и что?

– Ничего. Эмма сказала, что Ральф старый хрыч. И лучше ей умереть, чем выйти за этого Ральфа. С его гнилыми зубами.

– Серьёзная твоя Эмма. И жизнь у неё серьёзная… И ты думаешь, Эмма согласится меня пустить?

– А чего ж не пустить? Я же говорю: она добрая.

Сначала Джеймс был в этом уверен. Но по мере того как они приближались к дому, он всё сильнее волновался. С Эммы станется! Возьмёт и не пустит Уилла. Вон перед Ральфом захлопнула дверь. Чуть пальцы этому Ральфу не прищемила… А чего он полез обниматься? Со своими гнилыми зубами? Думает, если лавка, так ему всё и можно?

– Вон тот дом, говоришь? Погоди, – Уилл скинул плащ и набросил на клетку с крысой. – Давай-ка вон там пройдём. Подальше от фонаря.

Они постучали в дверь.

– Джеймс, это ты? Что стучать-то? И где тебя только носило?

Джеймс надавил на дверь и крикнул в тёмную щёлку:

– Эмма! Тут вот Уилл! Он хочет заночевать.

Эмма с недовольным видом появилась в дверях. В руках у неё была лампа.

– Что ещё за Уилл? У меня не таверна.

– Это, хозяйка, я. – Уилл снял шляпу и слегка поклонился. (Джеймс опять преисполнился гордости: ну прямо как в театре.) – Можешь и не пускать. Ты только лампу поближе к лицу поднеси – чтобы я тебя лучше видел. Полюбуюсь чуток – и пойду себе дальше.

– Не на что тут любоваться… – Эмма смутилась.

– Как это не на что? Вот ведь, – Уилл сделал жест рукой в сторону Эммы, – тут красота какая – словами не описать.

– Пф-ф… – Эмма хотела бы рассердиться. Но не смогла – Уилл улыбнулся. Он и днём улыбался, когда продавал свои яды. Но сейчас у него была совсем другая улыбка. Не насмешливая, не нахальная, а ласковая и мягкая. И Эмма вдруг покраснела. Джеймс не увидел – почувствовал. Он не помнил, когда Эмма вот так краснела… Она оправила свой передник и ворчливо пробормотала:

– Нечего тут… На пороге… Ну, заходите в дом.