- Немедленно прибыть в бокс. Работа с контейнером подходит к концу, а вы еще не осмотрели помещение. Вы уверены, что наш дорогой академик Драгомилов опять не ошибся. Куратор намекнул на защиту системы "Памятлив, бестия" - подумал Чернов, - "Все помнит и не прощает".
У дверей бокса, где предстояло Чернову работать с плащаницей стояла охрана. Тут же крутился Ильц, нервно теребя в руках платок и беспрестанно вытерая им вспотевшее лицо.
- Коллега! Вы заставляете себя ждать.
- Простите, но меня никто не предупреждал.
- Вам хорошо известно, что мы не можем войти без вас в этот бокс.
Подкатился Куратор с Драгомиловым, ведя академика словно пса на поводу. Чернов поднял руки: "Тише. Тише" - опережая всплеск эмоций Куратора.
- Как говорила моя бабушка, - нечего всей ватагой полы топтать. Чернов миролюбиво улыбнулся. - Я сам осмотрю помещение, проверю работу приборов и если возникнет необходимость - приглашу вас, коллеги. На том и порешили.
Чернов набрал код замка и двери бесшумно раскрылись. Он вошел в лифт. На панели была всего одна кнопка. "Дорога в один конец" - мелькнула в голове Вячеслава Михайловича. Ему еще предстояло в тамбуре, выйдя из лифта, переодеться в спецкостюм, перед этим приняв дезенфицирующий душ. Затем пройти через длинный коридор вдоль прожекторов - это было изобретение Драгомилова - свет которых на его спецкостюме уничтожал все микробы, делая его абсолютно стерильным. Но и это было еще не все.
Перед самым боксом спецкостюм покрывался тонкой, в сотою долю миллиметра, пленкой, предохраняющей от каких-либо микробов, которые могли быть на плащанице или на ее футляре.
Чернов проделал весь этот путь и с трепетом в душе вошел в бокс. Он поймал себя на мысли, что идет не на встречу с последним одеянием Иисуса Христа, а на встречу с самим Иисусом...
Футляр с плащаницей стоял на столе в свете ярких ламп. Свет был чуть синеватого оттенка и оттого все, что находилось в боксе казалось неживым, мертвенно-бледным...
Чернов закрыл за собой двери бокса и сделал шаг в сторону стола. "Не касайся!" Голос возник неоткуда, но звучал со всех сторон. "Не касайся!" Чернов остановился. Страх сковал его ноги, ледяным панцирем. Объял душу. "Помыслы твои греховные. Излечись верой в Духа Святого. Не допусти, чтоб и деяния твои стали грешны".
Чернов чуть дышал. Он не чувствовал своего тела и не услышал собственного голоса.
- Кто ты?
- Я тот, кто возвещает от начала, что будет в конце, и от древнейших времен то, что еще не сделалось.
- Боже! Помоги мне. Вразуми меня. Где истина? Как найти путь к ней, как обрести покой?
- Вы научились летать по воздуху, как птицы. Плавать в воде, как рыбы, но вы не научились жить на земле, как люди. Вы задули лучину Веры и включили прожектор Лжи. Но все равно пребываете вотьме, ибо свет - это вера в Бога.
Я как свет в мир пришел, чтобы всякий, кто верит в Меня, не остался во тьме.
И если кто-нибудь услышав Мои слова не соблюдает, я не сужу его; ибо Я пришел не судить мир, а спасти мир.
Тот, кто отвергает Меня и не принимает Мои слова, имеет себе судью;слово, которое Я говорил, - оно будет судить его в последний день.
Ты в поисках пути? Я есть путь, и действительность, и жизнь; никто не приходит к истине, кроме как через Меня. Еще многое имею тебе сказать, но сейчас тебе это не под силу.
Голос смолк. Тишина окутала Чернова, сковала душу. Свет в боксе вдруг стал затухать, а от стола, где лежал футляр с плащаницей, разлилось голубое искрящееся сияние. Но не тепло почувствовал Чернов от этих голубых лучей, а озноб.
Сияние прекратилось так же неожиданно, как и началось. Состояние Вячеслава Михайловича пришло в норму и он все-таки шагнул к столу. Истина для ученого дороже, чем порой даже сама жизнь. "Все-таки она вертится!"
Чернов уже поднял руку, чтобы коснуться футляра, но в последний момент его что-то - Что? - остановило и рука повисла над футляром. В какую-то долю секунды он почувствовал тепло под ладонью, но руку не убрал и тепло превратилось в жжение, будто он держал руку над раскаленной печью в хате на своей родине.
"Не касайся!" Разум Чернова выплеснул этот приказ, молнией резанувший его сознание. Он не только отдернул руку, но и сделал шаг назад от стола.
И почему вы зовете Меня "Господь! Господь!" - и не исполняете того, что Я говорю".
Чернов не слышал голоса в полной тишине бокса, но эти слова отчетливо прозвучали в его сознании.
"Всякий, кто приходит ко Мне и слышит Мои слова и исполняет их, Я покажу вам, кому он подобен.
Он подобен человеку, строящему дом, который копал, углубился и положил основание на скале. А когда произошло наводнение на тот дом хлынула река, но не смогла поколебать его, потому что он был построен хорошо.