Чернов замолчал, всем своим видом показывая, что он намерен прекратить дискуссию, но потом добавил. - Да, я уверен в эксперементе.
- Простите, Вячеслав Михайлович. Вы говорите о сыне или о плащанице? - спросил доктор Эвергат.
Но Чернов оставил вопрос без ответа. В разговор вступила Эвелина.
- Слава! Я верю тебе, но однажды, если ты помнишь,ты сказал мне, что совершенно не доверяешь Куратору. Что же произошло, если теперь ты на его стороне?
- Я не принимал ни чьей стороны, а всегда действовал согласно своим знаниям и убеждениям. В какой-то период он хотел меня обмануть, но я дал ему понять, что это для него не выгодно. Со мной играть - себе дороже.
- Извини, дорогой, но ты не все знаешь.
- Не думаю, что в этом подземелье есть что-то, что мне неизвестно. Более того, я могу с достаточной долей уверенности судить о планах Куратора. Нет ничего тайного, чтобы не стало явным.
- Его намерения относительно Иисуса отличаются от его слов. Я-то знаю.
Чернов обернулся к доктору и взял его за руку.
- Что вы знаете? Это может повлиять на ход эксперемента или на его результат?
- Я бы так не сказал, но вы когда-нибудь задумывались о судьбе вашего Христа?
- Я ученый и меня интересует только результат моей работы, а что будет потом...
- Ложь! - воскликнула Эвелина. - Ты более всех переживаешь за последствия. Твоему Иисусу уже заготовлена тюрьма в этом подвале и в планах дьявола нет места ни тебе, ни мне, и, уж точно, нашему ребенку. Мавр сделал свое дело...
- Тюрьма? - удивился Чернов, а потом вдруг вспомнил... Да, да. Я кое-что знаю об этом мрачном этаже и даже имел честь быть представленным его хозяину.
- Ты? - теперь уже удивилась Эвелина.
- Расскажите подробнее, - не остался в стороне доктор.
- С определенной долей вероятности смею предположить, что я на верном пути в моих размышлениях о планах Куратора и твои слова Эвелина лишь еще в большей степени меня в этом убеждают. Да, я был в том помещении и, поверьте мне, это чрезвычайно опасная, зловещая выдумка хозяина. Вход есть, а вот выхода оттуда нет. Это не тюрьма - это ад.
- И ты спокойно об этом говоришь? Как же можно создовать Христа, заранее зная его судьбу?
Чернов поправил Эвелину.
- Не мы создаем Христа, а его отец создал нас. "Всякий дом устроется кем-либо; а устроивший все есть Бог".
- Со времени нашей последней встречи ваши взгляды на устройство мира заметно изменились, - заметил доктор и хотел еще что-то добавить, но Чернов его опередил.
- Мои взгляды не менялись, доктор. У меня есть конкретные факты, основополагающие моих взглядов. Во-первых: жизнь происходит только от уже существующей жизни; сложный генетический код не может образоваться случайно. Во-вторых: цивилизация возникает одновременно с человеком, речь возникает одновременно счеловеком; древние языки часто более сложнее, чем современные. И самое главное - древнейшим записям приблизительно всего лишь пять тысяч лет.
Исходя из всего этого мне не приходиться сомневаться,что жизнь сотворена, а не развилась из неживой материи путем случайной химической эволюции.
- Вы сложный человек, Вясеслав Михайлович, - заключил доктор. - Достаточно интересный и противоречивый, умный и загадочный. С вами интересно и тревожно, как в путешествии по Амазонке. С моей дочерью вы, Вячеслав Михайлович, составите довольно концентрированный коктейль.
- Я полагаю, что с рождением ребенка Эвелина должна покинуть Базу и вам, дорогой доктор, предстоит этот вопрос уладить с Куратором. Вынужден вам напомнить на ваши старые отношения с ним.
Эвергат помрачнел, от его веселости не осталось и следа.
- Вы правы, Вячеслав Михайлович, Нас с Куратором связывают давнишние отношения, но не друдба. Он вообще не способен на такое проявление чувств. Разговор будет сложным, но ради Эви и малыша я согласен войти в эту реку.