- Так скоро? - только и смог вымолвить Чернов. - В наше поколение?
- Под поколением здесь понимается не то поколение, которое определяется в соответствии каким-либо веком или какой либо личностью, а то поколение, которое определяется нравственным состоянием людей.
Очнулся Чернов только в кабинете Куратора. Он не слушал скрежет его голоса, пытаясь угадать какая из трех дверей ведет в спальню...
- Наука - это высшая форма ответственности, - распекал Куратор доктора - а я, простите, в ваших работах не вижу этой ответственности. Более половины ваших олухов, представленных для эксперемента, оказались ни на что не годны, а остальных вовсе забраковала комиссия. Из ста еле-еле отобрали десяток придурков. Я чуть не провалился сквозь землю.
Скрежет металла по стеклу заполнил пространство, но не мешал Чернову искать потаенную дверь, а доктор Эвергат, напустив на себя полную заинтересованность, на самом деле думал, как уговорить Чернова отказаться от эксперемента...
"Чернов!" - Вячеслав Михайлович услышал свою фамилию и встрепенулся, поймал глаза Куратора.
- На вашем лице печать присутствия полного отсутствия. Что с вами? Где ваш доклад?
- Мы с доктором как раз и обсуждали состояние экземпляра, когда вы нам позвонили, а доклад, я думаю, будет готов к вечеру - кое-что необходимо уточнить.
- Ну а вобщем?
- На данное время никакой паталогии.
- Вы один меня радуете, спасибо! Я понимаю, что у вас сейчас трудное время. Время творения, исполнения мечты, наполненное ужасом и восторженным трепетом перед совершаемым...
Мужайтесь! Будьте крепче стали и удача вас не покинет. Вы проникаете в глубь генной инженерии, что требует от вас и новых теорий, и отказа от привычных всем представлений. Против этого, порой, восстает ум...
Не сдавайтесь, перешагните через этот психологический барьер, - так же естественно, как перешагнули порог моего кабинета.
Чернов осмелел и вступил в диалог с Куратором.
- Вы сказали, что наука - это высшая форма ответственности, но наука - это еще и высшая форма искренности. Истинный ученый всегда выражает то, что он думает, даже рискуя опрокинуть установившееся правила и законы. Таким образом он учит себе подобных откровенности. Вообразите, какого дивного прогресса можно было бы внезапно достигнуть, если бы в мире воцарилась абсолютная правдивость!
- Оставьте! Это фантазии. Если бы общество представило на собственный суд свои ошибки и преступления и признало себя виновным, сколь стремительно земля превратилась бы в рай. Отнюдь! Это химера.
- Общество никогда не признает ни своих ошибок, ни своих безобразий. Быть искренним - это удел немногих, а вот суда бояться стоит. Но суда не людского, а Божьего.
Эвергат вмешался в разговор и оба, Чернов и Куратор, от неожиданности растерялись, услышав про суд Божий. Первым пришел в себя Куратор.
- У нас будет свой, домашний Иисус. Он нам все простит.
От смеха Куратора у Чернова кожа стала гусиной, а доктор не растерялся:
- Не надо насмехаться над чужой святостью, если даже сам живешь во грехе.
- Вы святой? Не надо лицемерить, дорогой доктор. Я знаю, что вы относитесь к своим недостаткам, как к стоптанным башмакам, но не до такой же степени. Науку ни чем не остановить. Костры инквизиции, яды, ссылки, расстрелы, забвение, доносы и оговоры - все это было, а она, наука - жива! Это природа человека. Она заставляет напрягать фантазию. Необычное мышление ученого сродни сумасбродной, щедрой на сюрпризы и часто непоследовательной прироте. Только из новых, порой фантастических представлений вытекает принципиальная непозноваемость некоторых вещей. Без фантастического, порадоксального мышления ученых наука просто не смогла бы идти вперед. Наша работа с плащаницей - это запредельное, внеземное, космическое явление. О какой святости можно говорить?
- О Духе Святом и Силе Божьей! - Не сдавался доктор Эвергат. - Дух свят - значит вечен. Сила Божья - всесильна.
Слушая перепалку Куратора с доктором, Чернов вспомнил: "Восстанут лжехристи и лжепророки, чтобы ввести в заблуждение, если возможно, даже избранных".
От последних слов доктора Куратор рассвирепел.
- К черту фантазии! Ваша страусиная логика мне претит. Бог и Дух Божий! Отец и Сын! Где они? На небесах? В другой Голактике? Им что, неведомо о делах земных ? Так пусть меня услышат, если они всесильны. Маленький экскурс в историю человечества. Этим цифрам, можно не верить или их оспаривать, но в Первой Мировой погибло четырнадцать миллионов - это была первая тотальная война. Где был ваш Иисус? Нет! Этого оказалось мало - и во Второй, более разрушительной: погибло пятьдесят пять мллионов солдат и гражданского населения. Где был Бог? Вторая Война принесла с собой совершенно новый ужас - атомную бомбу!И этого оказалось мало - с тех пор в многочисленных войнах, малых и больших, погибло более тридцати миллионов человек. Из года в год, из века в век человечество находилось в состоянии войны. Где был Бог?