- Вероятнее всего, что да - ответил Чернов.
-Мы нуждаемся в спасении. Мы нуждаемся в том, кто вывел бы нас из тьмы, кто вытащил бы нас из трясины, кто спас бы нас и не дал утонуть. Мы нуждаемся в Спасителе. Мы нуждаемся в Боге.
- Я никогда не думал об этом. Меня интересовала только наука. Научная гипотиза и моя программа не ставила перед собой такой цели.
- Эту цель перед вами ставлю я.
- Но это связано с огромными деньгами ... - Чернов замялся - ... с большим риском.
- Мы способны предоставить вам все необходимое, а об остальном не думайте. Думать буду я, ваш Куратор. После некоторых формальностей вы получите свободу передвижения в пределах этого района, а как только мы подготовим все необходимое, вас передислоцируют к месту вашей лаборатории. Над вашей программой уже работают наши сотрудники, чтобы вовремя обеспечить вас материалом, приборами и прочим, что вам необходимо.
- А как быть с плащаницкй?
- Ее вам доставят, как только в этом будет необходимость. И еще раз напоминаю вам, Вячеслав Михайлович, - вы свободны только в пределах этого дома и парка. Желаю вам хорошо отдохнуть и со свежими силами с присущим вам усердием приступить к работе. У вас есть все необходимое, а в случае какой-либо надобности - все вопросы решит уже вам знакомый Владимир Андреевич. До свидание.
"Отдыхать, так отдыхать. А сколько ж он мне чепухи наговорил"- подумал Чернов.
И потекли дни медленные, беззаботные, сытые и ленивые. Большую часть времени Вячеслав Михайлович проводил в доме из-за трескучих, вдруг, окрепших морозов. О предстоящей работе думать не хотелось и не думалось. После стольких лет голодной жизни теперешняя казалась ему сном - ласковым и долгим. Иногда заезжал Владимир Андреевич. Они вместе обедали, говоря о разном, кроме главного - предстоящей работе. Так повел себя с самого начала Чернов, а Владимир Андреевич не стал ему перечить. Раза два звонил Куратор и справлялся о здоровье, настроении и опять же - о главном ни слова.
Так продолжалось больше месяца. После новогодних праздников неожиданно, без звонка, приехал Куратор и пригласил Чернова в кабинет. "Хочу с вами посоветоваться" - сказал он, открывая перед Вячеславом Михайловичем дверь. Предложил курить, но Чернов отказался. Скрежет заполнил пространство, а трепет душу Чернова.
- Вячеслав Михайлович, каково ваше мнение о Драгомилове?
- Как человеке?
- Вообще.
- Я не сталкивался с ним так близко, чтобы судить о нем, и посему и мнение о нем не имею. Как ученый, он достоин уважения. Наград-то сколько!
- Награды нашего правительства - это не критерий, а больше льстивая подачка.
- Не знаю. Я такой чести не удостаивался.
- А что вы можете сказать о своем учителе академике Ильце?
- В своей области - он корифей, но хитер в жизни.
- Вы не будите против, если мы пригласим этих двух старцев на небольшой раут?
- Отчего же! Я согласен, но зачем?
- Узнаете позже. Это будет вам маленьким сюрпризом в вашей монотонной жизни в этом доме.
- Извините, я могу у вас спросить?
- Пожалуй!
- Вы знаете, что эти корифеи устроили мне на Ученом Совете? Они раскупорили меня, как бутылку и залили дерьмом.
Куратор рассмеялся и его смех напомнил Чернову, как работает отбойный молоток.
- Милый Вячеслав Михайлович. Они так поступили по моей просьбе. Их мнение о вашей работе более чем похвальное и они уже дали свое согласие принять участие в вашей программе. Конечно же под вашим руководством.
Чернов от удивления только открыл рот и почесал за ухом. "Однако!"
Раут, устроенный Куратором, больше походил на деловое совещание. После восклицаний и дифирамбов, пропетых в честь Вячеслава Михайловича недавними оппонентами, выили по маленькой и перешли в библиотеку, где Куратор заскрежетал железом по стеклу.
- Я раад, что мы вместе сегодня и, надеюсь, что вместе будем и в будущем. Верю, что каждый из вас понимает всю меру ответственности и, главное, важность нашей работы. Независимо от степени участия каждого в нашем проекте его участок работы столь же важен, как и работа всякого другого члена коллектива. Чернов молод, но упорен и фантастически умен - хороший коктейль. Надеюсь на вашу мудрость - вы не дадите этому коктейлю перебродить.
По холеным лицам академиков скользнула улыбка. Седовласые головы закивали в знак согласия. "Не дадим. Не дадим перебродить".
Куратор пригласил Чернова в свой кабинет.
- Я хочу вам представить вашего секретаря.